Если точнее, Парфит стойко сопротивляется идее, что понятие «личной идентичности» имеет смысл. Конечно, оно имеет смысл в повседневном мире, в котором мы живем – в мире без телеклонирования и занимательных операций «вырезать-вставить» на сознании и мозгах. На самом деле все мы в той или иной степени принимаем идею картезианского Эго в нашей повседневной жизни как должное; она встроена в наш здравый смысл, в наши языки и в наш культурный контекст так же глубоко, негласно, последовательно и незаметно, как и идея, что время идет или что вещи, передвигаясь, сохраняют свою идентичность. Но Парфит стремится изучить, насколько хорошо древняя идея картезианского Эго выдержит экстремальные, небывалые давления. Будучи вдумчивым мыслителем, он поступает аналогично тому, как поступил Эйнштейн, когда представил, что движется с околосветовой скоростью, – он доходит до предела классических представлений, и, как и Эйнштейн, он обнаруживает, что классические взгляды не всегда работают в мирах, радикально отличных от тех, в которых эти взгляды родились и сформировались.

Я на Венере или на Марсе?

Я на Венере или на Марсе?

За примерно сто страниц размышлений над вопросом Парфит анализирует множество мысленных экспериментов, придуманных как им самим, так и другими современными философами, и его анализ всегда четкий и ясный. Я не собираюсь воспроизводить здесь эти эксперименты и его аналитику, но я обобщу его выводы. Суть его позиции в том, что личная идентичность, доведенная до предела, становится неопределяемым понятием. В экстремальных условиях – как, например, в Эпизоде II – вопрос «Который из них я?» не имеет правильного ответа.

Многие читатели книги Парфита, как и моей книги, будут крайне не удовлетворены и встревожены. Пока мы растем на планете Земля, наша интуиция не готовит нас ни к чему хотя бы отдаленно похожему на сценарий неразрушающей телепортации, так что мы требуем простого и буквального ответа – хотя в то же время интуитивно чувствуем, что его не предвидится. В конце концов, мы можем сочинить Эпизод III, в котором будет фигурировать сценарий разрушающей телепортации из Эпизода I, только сигналы будут одновременно отправляться на приемники Венеры и Марса. В этом сценарии, вскоре после разрушения тела и мозга оригинального Парфита, два новеньких Парфита (полноценных, с порезом от бритья) будут собраны примерно в одно время на двух планетах, и теперь точно не будет никакого обоснованного преимущества у одного над другим (если вы не хотите поспорить, что первый законченный должен удостоиться картезианского Эго, но в этом случае мы можем увильнуть, просто постановив, что их собирают синхронно).