– Да, Ирина Викторовна умерла три года назад; она была одной из последних похороненных на еврейском кладбище перед тем, как его закрыли. А Надежда вышла замуж за санитара; я вижу их обоих время от времени.
Игорь помолчал минуту, потом кивнул.
– Я слушаю тебя, Игорь. Что такого важного ты хотел мне сказать? Говори спокойно, здесь тебе нечего бояться.
Андрей придвинул стул вплотную к креслу раввина. Во время подготовки он много раз повторял свою будущую речь, но сейчас, перед лицом этого старца, чувствовал, что его одолевают сомнения, и это мешало ему продолжать. Имел ли он право втягивать его в такую авантюру, просить взваливать на себя такой риск? Не лучше ли было обратиться к более молодым людям, у которых есть силы выдержать неизбежные репрессии?
– Я приехал по поручению правительства Израиля. Меня выбрали, потому что я родом из этого города и меня здесь уже забыли. Не буду рассказывать вам о своей жизни после отъезда, скажу лишь, что в конце концов эмигрировал в Израиль, где стал врачом. Мне много помогали, как и всем иммигрантам: я прошел обучение, получил жилье, материальную помощь и смог начать новую жизнь. Недавно меня попросили внести свой вклад в помощь Израилю. Страна находится в отчаянном положении: она окружена врагами, превосходящими ее по численности населения в двадцать раз, они поклялись уничтожить нас. Единственная надежда – русские евреи, согласные на репатриацию, и я приехал, чтобы передать вам это послание.
– Но это невозможно. Границы закрыты, нас никогда не выпустят.
– Вы нужны там, вас ждет жизнь в абсолютной свободе, здесь же вы – люди второго сорта, всегда настороже, всегда вынужденные оправдываться, просить дозволения жить так, как вам хочется. Мы должны переломить этот ход вещей. Если все евреи целыми семьями подадут заявления на выезд,
– Наша ситуация немного улучшилась с тех пор, как сняли Хрущева, он был антисемитом. Брежневу плевать на евреев, но он не даст нам уехать по одной-единственной причине: это означало бы публичное признание несостоятельности партии. Свидетельство того, что ей не удалось ассимилировать нас за пятьдесят лет коммунизма, что мы несчастные граждане, которые только и мечтают о том, чтобы сбежать из социалистического рая. Они будут чинить нам всевозможные препятствия, чтобы отговорить от эмиграции, будут отказывать в визах, сажать в тюрьму самых смелых, шантажировать и прессовать самых слабых, угрожать женам, чтобы держать на крючке мужей; запрещать уезжать детям, разбивать семьи и, таким образом, пресекать все попытки уехать. А если мы будем настаивать, они без колебаний уничтожат нас, и никто даже слова не скажет в нашу защиту.