– Евреям жизненно необходимо исполнить свои тысячелетние чаяния. Это не только их долг, это свойство их самосознания. Каждый год вы повторяете, молитесь: «В следующем году – в Иерусалиме». В этом есть смысл, не так ли? Что вы предпочитаете – доживать в этой «тюрьме народов» или стать людьми, свободными в своих мыслях и вере? Я прошу вас передать это послание вашим прихожанам, вы для них авторитет и единственный человек на земле, которому они могут верить. Расскажите им, что есть страна, которая реализует их мечту, где их ждут, на них надеются и помогут обосноваться, где они будут жить жизнью свободных людей.

– Нет. Я здесь, чтобы защищать их, а не создавать им проблемы, толкая на безумный и рискованный шаг. Я понимаю, что это было бы полезно для Израиля, но чем это конкретно интересно русским евреям? Они живут в этой стране, как все остальные граждане; к православным здесь относятся не лучше, чем к нам. Мы не так уж несчастны. Мы можем и дальше жить в этом закрытом мире, который все-таки понемногу либерализуется, вынужденно открывается. Для чего ввязываться в борьбу, в которой нас заведомо раздавят жернова советской системы? Разве моя роль в том, чтобы подвергать опасности доверившихся мне людей ради того, чтобы обеспечить выживание маленькой далекой страны? Мы так долго ждали – мы можем подождать еще несколько лет, когда двери откроются.

– Три тысячи лет назад евреи были в рабстве у египтян. Однако нашелся человек, который встал и призвал их к Исходу, невзирая на опасности. Фараон хотел их уничтожить; я не буду рассказывать, что произошло дальше, вы это знаете лучше меня. Какое счастье, что Моисей не испугался!

Профессор Мосин решил, что обучение сорока восьми врачей, ординаторов и медсестер родильного отделения будет проходить в соответствии с рабочим графиком и что он первым опробует новый аппарат. Он также решил проводить обследование беременных женщин, но в среду, 31 мая возникла проблема, которую спровоцировал один из трех электриков, накануне подключавших аппарат к сети. Будучи заместителем секретаря партийной организации больницы, он запретил профессору Мосину использовать эхограф и вызвал директора больницы, чтобы тот также подтвердил недопустимость использования этого «капиталистического прибора».

Действительно, инструкция по установке и эксплуатации – толстая брошюра в девяносто страниц – была написана на языке «американского империализма»; все надписи и указатели на циферблатах, на счетчиках и индикаторах, измерительных шкалах и переключателях были выполнены на языке злейших врагов СССР. Директор пришел в замешательство и был вынужден признать справедливость этих возражений: «Надо все остановить, я должен сообщить начальству». Андрей Альтман попытался было объяснить, что прибор – родом из Ирландии, а не из США, что Ирландия и ирландцы, как известно, все сплошь революционеры-социалисты и друзья Советского Союза, но эти геополитические тонкости были восприняты как выпад против коммунизма, а электрик – он же заместитель секретаря паркома – заявил, что это заговор концернов-монополистов с целью подкупить медицинский персонал и отвратить его от линии партии.