– Работы здесь много, мы можем перевезти все, но у нас нет упаковочного материала для мебели: когда будем грузить, есть риск ее поцарапать. Посуду можно сложить в картонные коробки, но что-то может разбиться по дороге. Я возьму за переезд триста рублей. Если ты согласен, завтра утром приду с ребятами, и к вечеру мы закончим.

На этот раз взбунтовалась Дора: у нее не было никакого доверия к этим подозрительным грузинам, которые собирались перебить ее посуду; она хотела, чтобы Виктор позвонил нормальным грузчикам.

– У нас нет времени, Дора, к ним надо записываться за полгода, а потом ждать три месяца, пока они составят смету. Мы должны убраться послезавтра, а до того найти новую квартиру. Ребята хотят немного заработать, и это не так уж дорого, придется рискнуть, даже если что-то разобьется по дороге.

Утром в шесть часов приехал Тарашвили, а с ним пятеро крепких парней, его соотечественников; они работали молча, каждый в своей комнате, но помогали друг другу втаскивать мебель в лифт. В полдень Тарашвили сообщил Виктору, что грузовик заполнен доверху и что двое ребят поедут на завод и разгрузят его: «Я недооценил объем работы, придется взять с тебя побольше». Виктор и Дора продолжали паковать посуду и одежду, и вскоре весь коридор до самого выхода был загроможден коробками. Дора также собрала четыре чемодана с вещами, которые они хотели держать при себе. В конце дня в квартире оставался еще десяток коробок с книгами и пластинками, для которых не нашлось места в грузовике, и Олег Атанасов, комендант высотки, разрешил сложить их на какое-то время в подвале дома. Он же дал Виктору адрес рабочего общежития в Хамовниках. Виктор с женой съездили туда: это был невзрачный, довольно обшарпанный дом. Неожиданно для Виктора Дора продемонстрировала готовность к самопожертвованию, заявив: «Дом, конечно, не ахти, но вместе нам здесь будет хорошо, пока не найдем что-нибудь получше». Они выбрали большую комнату для семьи. Виктор вернул Олегу ключи от прежней квартиры, снял со сберкнижки триста рублей и отдал их Тарашвили, который должен был расплатиться с тремя из своих товарищей. Тарашвили велел им ехать на завод и укатил на грузовике, а Виктор, Дора и их дочери отправились на такси с четырьмя чемоданами. Только через час они добрались до авиазавода на Советской улице в Балашихе – уродливой промзоне в восточном пригороде Москвы – и стали ждать у ворот.

Ждали долго.

Больше они не видели ни Эдика Тарашвили, ни его грузовика с их имуществом. Никто не знал Эдуарда и никогда не слышал о нем: ни заводской сторож, заверивший их, что ангары не используются для хранения мебели, ни рабочие, которые постоянно входили и выходили из ворот. И в соседнем кафе – тоже. Наступила ночь, Виктору и Доре пришлось признать очевидное: их имущество переехало куда-то без них. И они даже не могли пожаловаться в милицию. Да и на кого жаловаться? На самих себя? От прошлой жизни осталось только четыре чемодана. Что ж, делать нечего; одежду и мебель придется покупать в Израиле.