Византия, читай – Древняя Русь, которая следовала вслед за своей старшей духовной сестрой, не имела возможности ни оспорить, ни корректировать каким-то образом свою собственную рецепцию греческих авторов, выступающих к тому же, по сути, и отцами церкви. Но вопрос выглядит гораздо серьезнее, если посмотреть на позицию И. Киреевского и А. Лосева, он напрямую тянется к самым существенным сторонам формирующегося менталитета: оказывается опорные точки одни и те же, только сила тяжести распределена по-разному. Православие легко отдает католицизму всю рациональную сторону религиозных построений, считая, что не в них гнездится та истина веры, которая единственно и важна для подлинно верующего человека.

Не с этого ли водораздела начинает складываться, с одной стороны, увлеченность западной культуры предельной логикой и безупречностью силлогических построений, в то время как восточный христианин мыслит божественную правду как возникающую по другим причинам и от других источников.

Именно опора на весь свод идей Аристотеля лежит в основе мировоззренческих аксиом западного человека, что позволило ему не только рационально реформировать саму христианскую церковь, но и определить максимы этического порядка, которые, от ряда мыслителей средних веков и особенно сильно в эпоху Просвещения, сделают приемлемой так называемую «этику контракта (договора)» с Богом, в принципе предельно рационализировать свои отношения с высшим существом, на что никогда не может подняться рука православного верующего.

Вся парадигма духовных сущностей, связанных с основами культуры, в России имеет внутреннюю соподчиненность и корреляцию: язык, литература, ментальность, религиозные верования, исторические представления, основополагающие идеи культуры, в конце концов, само, с такими трудами и усилиями, выстроенное здание русской цивилизации, для чего потребовалось значительно больше пространства и больше времени, чем на Западе. Все эти элементы внутри единого целого русской цивилизации сцеплены крепчайшими узами, и располагаются они отнюдь не в сфере логики и схоластики.

Для человека русской культуры в таком понимании жизни главные ценности обретаются в полном доверительстве себя Богу и судьбе, в предпочтении безотчетного верования – всякого рода доказательствам бытия Божия, в поисках таких форм культуры, какие выражают самое главное, основное начало действительности, пусть еще не проясненное логически, но укорененное в реальности. Это культура, которая постоянно требует от своих участников не доказательств в математическом смысле, а демонстрации явлений живой жизни, непосредственных моральных ощущений, неразвернутых, до определенного момента, исторических идей. Идеальность и утопизм как следствие этой предельной идеальности, конечно, выводит нас напрямую к имени и идеям Платона, которые попали в русскую культуру через православие и весь сопутствующий ему пласт культурных ценностей.