В очередной раз решил применить метод уговоров и логических убеждений.

– Ребята, давайте вместе зарабатывать. Вы будете печатать в два раза больше, я буду получать больше прибыли, и с вами делиться, – взывал я к ним.

– Да мы и так работаем на пределе, – хором отвечали они.

– Ребята, почему на пределе? Вон в соседней типографии быстрее прилаживаются, работают не на восьмой скорости, а на двенадцатой.

– Ой, у нас машина работает через пень-колоду.

И дальше хор плакальщиц запускал песнь про белого бычка: о технических проблемах, глупых менеджерах, которые берут дурацкие заказы, непутевых мастерах, которые ставят в план работы без всякого ума, красках с постоянно меняющимся пигментом, невской мягкой водой в растворе и прочая-прочая-прочая. От этого «тейлоровского» хора хотелось скрыться в туалете. Неужели они не понимают, что я слышал эту песнь от них много раз? Понимают. И знают, что она эффективна.

– Давайте перейдем на сдельную оплату? – закусив губу, предлагал я. – Будет прямая зависимость зарплаты от производительности.

– Ой, нет, не надо. А что будет, если простои?

– Ничего не будет. Ноль в ведомости. Сделка есть сделка. На войне, как на войне.

– Не-ет, так мы не согласны. За простои предприятие должно платить две трети от среднего. А лучше останемся на тарифной оплате.

– Какие все умные пошли. Хорошо, пусть повременка. Но надо выполнять нормативы. Это так важно для типографии, – и дальше я «рисовал красоту безбрежного синего океана».

Меня слушали, кивали головами, но на губах читалось: «Сегодня покажем выработку больше – завтра ужесточат нормативы. Зачем нам это?»

Хотелось сломать всех через колено – начать увольнять по одному, начиная со слабого звена.

Можно было административно ввести сдельную оплату труда. Но этого я делать не хотел по идеологическим причинам – она, возможно, и решила бы задачу производительности, но имела негативные последствия, уничтожавшие выгоду. Я вспомнил рассказ одноклассника Константина про его мытарства с рабочими, которые саботировали производительность. Как потом выяснилось, в «Любавиче» была схожая ситуация. Матерые печатники не давали молодым и ретивым показывать свою прыть.

На следующем собрании я повел разговор с другой стороны.

– Вы хотите работать в «Любавиче»?

– Хотим, – закивали головами печатники.

– Почему вы не можете поднять производительность на десять процентов? Не верю, что такое невозможно.

– А зарплата вырастет? – вдруг спросил один.

– Конечно, вырастет.