Она не слышала: схватилась от смеха за живот, чуть не пригибала голову к коленям.

— Я… я никогда в жизни… столько не смеялась… как сегодня!

Норов видел, что она не играет. Глаза его забегали. Алина едва успокаивалась, выпрямлялась, как снова видела Норова, фыркала в перчатку и закатывалась опять, мотая локонами.

— Не вижу… что смешного? — пробормотал Норов.

— Моя… моя… что? Ре-пу-тация? — в восторге сумела выговорить Алина. Весело и прямо поглядела ему в лицо. — Вы такой душка, господин Норов. Что печётесь о моей репутации. Вы, Шишкин, все об ней что-то пекутся. Больше, чем я сама. Нет, правда. Бесконечно мило с вашей стороны. Моя — репутация? — хохотнула. Наконец отсмеялась совсем: — Ступайте! Рассказывайте. Кому хотите.

Оттолкнула его руку.

— Вы же ненавидите Бурмина! — крикнул Норов.

Алина вскочила, подобрав подол, на сиденье. Взяла вожжи. Он схватился за борт коляски:

— И я его ненавижу. Так объединимся, чтобы…

Норов едва успел отскочить — колёса чуть не прокатили по его ступням.

— Пароль? — по-французски окликнул темноту часовой. Она ответила шелестом шагов, дыханием.

Сорвал с плеча винтовку. Вскинул:

— Пароль!

Шаги остановились. Но голос ответил по-французски:

— Свои. Разведчики. Тридцать третий полк. Дивизия Фриана.

Ответили гладко. Но кто их знает. От русских всего можно ожидать.

— Пароль!

— Не знаем пароль. Четыре дня по лесу шатались. Когда уходили, был Тильзит.

Пока складно. Поди разберись.