Ключница положила письма ей на колени. Кивком услала прочь девку. Сама развернула, встряхнула, распялила перед хозяйкой платье из голубого шелка.

Та не ответила. Не смотрела. Крючковатые пальцы взволнованно перебирали рассыпавшиеся на коленях письма. Оборка чепца затряслась.

«От хахалей, — догадалась ключница снисходительно. — Старая греховодница, господи прости. Пожила, ох, пожила».

Встряхнула сильнее — платье громко зашуршало. Хозяйка подняла лицо. На нём было смятение. Лист в руке подрагивал. Подрагивали отвисшие губы.

Ключница встревожилась: как бы не удар опять. Барыня собрала губы:

— Что внук мой?

Ключница прижала платье к животу, удивлённо пожала плечами.

— Ну так вели к нему послать! — сердито крикнула старуха. — Брось ты тряпку эту уже! Дура ты старая! Жду его у себя. Без отлагательств.

Платье полетело обратно в сундук, ключница засеменила прочь.

— К Бурмину скачи, — велела дворовому мужику.

Тот тоже удивился. Замялся.

— Ждут не медля. Ну, чего встал?

— Кто знает, что там у них уже.

— Что?

— Вон, Шишкиных, говорят, растащили, Ивиных пожгли.

— Ну так это где! От нас далеко.

— Может, французы. Может, свои.

— Добро. Пойду доложу барыне, что ты волю её исполнить отказался. Так как трус.

— Ну погоди ты… Как ты сразу. Иду!

— Бежишь! — прикрикнула ключница.