Я не особо люблю сладкое, но иногда хочется.
Сашка и папа лопают и творожные пряники, и печенье, и сырники с ягодками всякие, а мне всего этого есть невозможно — непереносимость лактозы, а она же везде.
Однажды я купил абрикосовый джем, чтобы хоть на хлеб мазать в минуты острой тоски, так папа, обнаружив чек, устроил мне такую истерику, что я еще долго буду вздрагивать при словах «бешеные деньги» и «давленое гнилье».
Так и повелось: Сашка и папа жуют сладости, лоснясь лицами, а я гоняю пустой чай, и щеки мои становятся трагически впалы во время хлебка.
Однако сегодня мне надоело себя жалеть. Когда пришла пора пить чай, достал из холодильника новую пачку джема и, помахав ей над столом, сказал уже раскрывшему рот для первого крика отцу:
— Я купил абрикосовый джем, буду его есть, а вы, папа, пропадите.
Долго хохотали втроем.
А джема что-то как раз сегодня не хочется.
Папа упорно не отдает кухню в мои кривые, но надежные руки.
Готовит часами, ему тяжело двигаться. Раньше хоть картошку давал мне чистить, теперь и этого не доверяет. Готовит борщи, макароны по-флотски, делает прекрасные рагу. Потом кричит голосом боцмана на пиратском корабле: «Мужики, обедать!»
И мы с Сашкой и кошкой Котасей, готовя ложки и раздув хвосты трубой, садимся за стол и под стол.
Тут главное обязательно похвалить папину стряпню. Он от этого молодеет.
Потом мы с Сашкой убираем стол, моем посуду, папа дает распоряжения, куда что и в какой отдел холодильника положить, и удовлетворенно отходит к полуденному сну.
И так каждый день. Что бы ни случилось. Ежедневный папин подвиг.