Еще один раз – так она к нему села, а он, как сыч, оттолкнул ее, буркнул. Я отошел. Возвращаюсь – глядь, а она с букетом! Цветы полевые! Он подарил. Я удивился. А как еще с ними? Живу, как в цирке! А то, что воры, так я заметил: и брат, и сестра – оба были бесшумны. Вот половица – под ребенком скрипнет! – а у них под ногами она молчит, словно сообщница! Пес цепной при почтовой избе – и тот не учуял, как Выдра подкрался. Чистая правда! Я это видел.

Так мы и ехали. Все нормально. У цыган, как говорится, все дороги без ворот. В одной ночлежке нас заели клопы, но хуже клопов – недобрые взгляды. На нас смотрели, как на злодеев! За что? А за то, что хороших цыган на земле не бывает! Это всем известно. Ха-ха-ха! Герцог знал, какие дырочки на дудочке зажать, когда свой поганый Указ подписывал! Ох, и ловок холодный ум!..

Чтобы больше ни с кем не связываться – ни с гажами, ни с клопами, мы купили две пуховые перины и теперь ночевали под божьей стрехой. Дожди прошли. Осень разгулялась. Лес стал ярким и пестрым, как цыганская юбка! Ай-нанэ-нанэ!

На стоянке возле Михайловской слободы Хаза нашла погнутую подкову.

Я говорю:

– Ну все, чавалэ – мы теперь на эту подкову счастье приманим, как рыбу на червя!

– Это почему? – спрашивает Хаза.

– А по-другому со мной не бывает!

Сидим, сидим, а она зевнула. Я тоже зевнул. Хаза увидела и улыбнулась. И я улыбнулся! Подошел Выдра. Она подкову отдала брату, а взгляд – мне, игручий такой. Я даже опешил. Глаза как рыбки! Она их опустит, да так по-женски – что угодно сделаешь, лишь бы опять на тебя посмотрела! Но она не стала – в повозку прыг. Я впервые заметил, что девчонка красива. Не лицом, а повадкой! Идет – танцует, и за что ни возьмется, у нее все так складно, как будто только так и возможно.

Дэвлалэ-Дэвла! Она вся была как цветочек – смотреть приятно и трогать незачем. Мне с ней было спокойно. Она меня не томила. Зато другие… Я как женщину видел, так враз больной! Каждую хотел заломать. Еще бы! Кожа у них белая, волосы мягкие, глаза голубые… Кочевой грязи они не знают. А одна была – ой! Держите меня семеро! За пятнадцать шагов восторг сшибает! Мы ее встретили на покосе. Мать ее копытом!.. Я весь извелся. С этим было тяжело, как с камнем. Хорошо, что никто моих снов не видел!

А Хаза – Хазой. Я ею умилялся – вполне по-братски и вскоре завшивел, как ее брат. Выдра сказал мне:

– Ты им понравился. Правда, Хаза?

– Очень понравился.

Я закурил. Всякое бывает – и вши, и все.

Поехали дальше. Хаза любила очень вафли и пряники. А какая цыганочка их не любит? Антощ ей покупал, и я бы хотел, но ни разу не делал.