– Я его зарежу, – ответил Антощ.

– Ты что плетешь?

Выдра не слышал. Я испугался – и правда зарежет. Зачем мне это? Но Выдра был пьян. Чтобы он передумал, требовался довод – убийственно меткий.

Я сказал негромко:

– Хаза ждет.

Антощ понял и встал, но настырный курдюк не хотел отпускать нас. Влюбился он, что ли? Брань из него хлестала фонтаном! Аж хозяйка вмешалась:

– Хотите драться – выметайтесь на улицу: и ты, и они.

В зале притихли, но наш курдюк еще больше завелся:

– А кто хочет драться? Было бы с кем! Я просто хочу отсюда вышвырнуть мусор!

Тьфу! Сам ты мусор! Руки марать об тебя неохота!

Мы пошли к выходу – Выдра и я.

Курдюк возмутился:

– Нет, вы полюбуйтесь! Ему говорят, а он и не слушает!

– Слушаю, – сказал я мягко. И улыбнулся. Это его задело – то, что я его не боюсь.

– Даю тебе слово, – сказал курдюк, – что ты здесь больше никогда не появишься.

Очень надо!

Мы не коробясь вышли за дверь. Курдюк был доволен. Ему казалось – я спасовал. А я просто вел себя как нормальный. Меня так учили – Муша и все.

Лишь потом я дал волю чувствам:

– Чтоб он сына похоронил! И ты тоже хорош. Мало нам горя – подавай еще!

Антощ ответил нечто невразумительное.