Они ехали мимо домов, заборов, иногда обгоняя фигуры людей, бредущих куда-то – со своими судьбами, и Драго, завороженный иллюзией того, что жизнь, как картинка, скользит с ним рядом, его не касаясь, такая случайная и мимолетная, переживал ощущение суровое и приятно грустное. Из ночной темноты перед ним возникали то богатый особняк, то заросший палисадник, то перекресток, то фонарный столб, то длинный склад, или крытый арсенал, или черное окошко с горящей свечой и неясным силуэтом; двухэтажные коробки рабочих общежитий, темные деревья, ломаная крыша, слепая стена, сгоревший остов бревенчатой избы, сонный будочник под тусклым фонарем; опять – дома, заборы, повороты, темные деревья – то выше, то ниже, ближе и дальше, как фасады строений, высокий колодец, утонувший в тишине; все – чередуясь. Улицы тянулись – одни прямые, как стволы пушек, а другие кривые, как ушная раковина.

– Давай к реке, – бросил цыган, и повозка завернула по направлению к мощеной набережной.

Вот и река.

– Останови.

Не вылезая, Драго долго смотрел, как течет вода, как ничего в ней не отражается, кроме выстуженной темноты полуночного неба без месяца и звезд. На той стороне – заводские трубы. Заводы спят. Пробежала собака. Черная вода. Цыган перекрестился и сказал:

– Трогай. В «Разгуляй».

Дальше он ехал, позабыв, что он едет. Со стороны могло показаться, что цыган о чем-то напряженно размышляет, погруженный в себя, но он, напротив, ни о чем не размышлял, дорожная тряска не раздражала, вид из окошка больше не привлекал. Он расслабился так, что спал наяву. Из этого транса его вывел извозчик:

– Прибыли, парень.

Драго расплатился.

Яркая луна. Ее раньше не было, но появилась.

Экипаж застучал по брусчатке прочь, а цыган стоял и смотрел на луну, ловил ее свет. На стенах домов лежали четкие черные тени. В кроне груши заметен был каждый плод.

Зал был заполнен, но Антощ сидел за столиком один, даже без Хазы. Он пощелкивал ногтем по деревянной кружке. Драго опустился на стул напротив. Выдра на это не произнес ни слова, но было понятно: он его ждал, и не просто так, а ждал для чего-то, но пока выжидал, как будто готовил. Или готовился. Впрочем, Драго совсем не был склонен играть в кошки-мышки. Он сказал прямо:

– След открылся. Кирилешти ушли по Осташенке к границе. Полторы недели назад. Или я не цыган, или мы их догоним!

– Это хорошо, – салахор наклонил опустевшую кружку и, убедившись, что в ней нет ни глоточка, перевернул ее кверху дном.

– Хаза у себя?

Антощ наставил на Драго палец и произнес едва ли не с угрозой: