– Ты сам это спросил.

– Да что такое!

– Хаза не вернется, – отрубил Выдра. – Я отдал ее в монастырь.

– Чего? Чего? – у Драго как будто вынули что-то из живота. – Что ты говоришь?

Выдра обреченно кивал головой.

– А она хотела?!

– Я сам не хотел.

Несколько секунд цыгане смотрели друг другу в глаза, пытаясь понять, враги они или нет. Драго решил первым:

– Расскажи мне все.

Выдра потер ладонью бедро:

– Я думал, все будет совсем не так. Думал, они откажут – цыганка все же… Но не сбылось. Или сбылось. Один Господь знает, что хорошо, а что плохо. Я так уже пробовал в Карачурте. Тебя с нами не было. Хазу не взяли. Мы были бедны. Но на этот раз у меня были деньги – те, что ты мне дал, морэ. Я их не пропил. Золото убеждает. Старшая матушка у них согласилась. Монашки о ней позаботятся, я знаю. Они скроют от всех, что она цыганка. Все обернется.

– Но зачем? Я не понял. – Драго облизнул губы. – Ты же сам не хотел! Через месяц мы были бы уже в Буковине, а туда Указ не достанет. Неужели в монастыре Хазе будет лучше, чем с нами? с тобой? Почему ты так сделал?

– Я? – Выдра приставил к лицу ладони и начал с усилием его разминать. Это длилось недолго, но, когда он закончил, черты лица, до этого стиснутые, словно кулак, теперь показывали открытую ладонь.

– Я не хотел говорить тебе, морэ, – произнес Выдра, и стало ясно – сейчас он все скажет. Его отпустило.

Драго ощутил во рту неприятный металлический привкус. Он сглотнул.

Антощ грустно улыбнулся:

– Хазе отныне ничего не грозит. Она в надежных руках. Надежней моих. А с ней порядок – со мной порядок.

– Ну гибель! Хватит! Говори яснее.

– Зачем?

Драго зло развернулся. Его огненный взгляд пронесся по лицам сидевших в зале. Один стоял.