Круг забот Габора делался все шире. Он взял под свою опеку уцелевшую в господском доме мебель, часть которой уже успели растащить. Большую комнату, ранее служившую Келеменам столовой, отвели под школьный класс.

Господа Келемены за все время своего хозяйствования так и не построили школу, несмотря на то, что закон их обязывал. Под тем или иным предлогом хозяева откладывали это дело из года в год, и дети батраков росли неграмотными. Не учились грамоте и дети Габора Барна. Сезонного заработка не хватало на то, чтобы заплатить за учение и содержание своих детей в сельской школе в течение месяца. Один-два класса кончали дети лишь тех хуторян, у которых в селе жили родители или родственники, или тех, кто перебрался сюда из других хуторов, где уже были школы. Но дети Габора Барна родились и выросли здесь, на хуторе Бачо-Келеменов, и сам Габор выучился мало-мальски водить пером по бумаге еще при прежнем хозяине, старом Чатари, который заставлял его ходить в школу в другой хутор. Писал Габор с трудом, буквы у него выходили корявые и неровные, зато борозды за плугом получались прямые, потому он и был произведен в старшие батраки.

И вот теперь, после того как Габор переговорил и посоветовался со всеми — с партийной организацией, местной властью и самими хуторянами, столовую господского дома оборудовали под школу. Отыскался и учитель. На хутор пришел застрявший в этих местах молодой трансильванец и осенью того же, сорок пятого, года стал обучать ребятишек грамоте. Вместо платы за обучение женщины носили ему муку, сало, картофель, яйца — венгерский пенгё в то время потерял всякую цену, торговцы принимали лишь золото и доллары.

В другой половине господского дома разобрали переборки и устроили клуб. Для молодежи — Габор Барна понимал теперь, что будущее принадлежит ей, — отвели отдельную комнату.

И хотя из-за отдаленности жилья, бедности и многих других напастей научиться они могли пока только немногому, уже одно то, что по вечерам и воскресеньям девушки и парни собирались в свой клуб попеть, потанцевать и побеседовать — а сюда приходили даже с других хуторов, — уже одно это было хорошо. Так формировалось в коллективе молодое поколение хутора.

Бед и неполадок меж тем на хуторе не стало меньше. Исчезли одни, появились другие. Землю поделили, каждый получил участок. Делили по жребию (щепку тянули), казалось бы, не на кого пенять, но и тут находились недовольные. У того земля оказалась суха, у другого — сыра, у третьего — слишком истощена, у четвертого — чересчур жирна. И все ругали Габора Барна: не по жребию, мол, надо было делить, а по старшинству да по заслугам.