– Давайте пройдем в служебное помещение? – предложил мистер Говард, делая шаг к прилавку.

Я поднял рюкзак и через нейлон услышал изобличающий меня звон бокалов. Боже, меня взяли с поличным. Ночь в камере, Фран одна в роще – ждет при свете догорающей свечи…

Я медленно поднял рюкзак, чтобы хрусталь больше не зазвенел.

– Сделай одолжение, откинь вот эту штуковину, – попросил мистер Говард.

Прилавок был отделен от служебного помещения откидной накладкой, которая с кассирской стороны крепилась к стене щеколдой.

– Одну минутку, мне тут надо… – Я скользнул в подсобку и заперся изнутри.

– Хватит вам, мистер Льюис, вы нас уже заколебали! – рявкнул мистер Говард.

– Погодите! Мне нужно только…

– Чарли, не делай глупостей, приятель, – сказал Майк, прямо как профессиональный переговорщик. – Мы же просто беседуем.

Надев рюкзак на спину с крайней осторожностью, будто там лежала взрывчатка (по сути, так оно и было), я резко надавил на ручку аварийного выхода.

И выскочил на вечернюю прохладу. Ярко освещенный магазин напоминал киноэкран, на котором я увидел торчащие в горизонтальной плоскости ноги Майка, сражающегося со щеколдой. Трясущимися руками я запер еще и дверь магазина, заблокировав тех двоих внутри. Уловив движение, мистер Говард бросился к двери, забарабанил в стекло, но я уже вскочил на велосипед и улепетывал через территорию бензоколонки.

В такой час длинная прямая дорога, ведущая обратно в город, оказалась пуста. Мне только и требовалось добраться до Злодеевой рощи, сбросить бокалы, отсидеться в кустах, пока Майк с мистером Говардом не отчаются меня найти, а потом рвануть в сторожку, поцеловать Фран, рассказать ей все как есть, объяснить, что я наделал глупостей, но по-прежнему ее люблю… Уж если Джульетта смогла простить Ромео убийство ее двоюродного брата, то афера с какими-то скретч-картами тем более окажется простительной… Слез, конечно, не избежать, но мы предадимся печальной, душераздирающей любви, как Ромео с Джульеттой в ночь перед его изгнанием, поспорим насчет соловьев и жаворонков, а наутро я разыщу Майка и скажу ему: виноват, запаниковал и да, прихватил парочку бокалов, но деньги – ни-ни. А если против меня появятся улики, то придется платить; почти вся наличка хранилась у меня в комнате, в тайнике, а остальное я отработаю или перехвачу… ну, там видно будет: с банковского счета сестры, или у Харпера, или еще у кого, но, естественно, не у родителей – родители ничего не должны знать. Нет, Майк определенно меня заложит маме, но отец ничего не должен знать. Он такого не переживет.