– Но… – Он не мог произнести это вслух. У входа несколько человек собрали кучу рисовой соломы и сухих веток, чтобы развести костер. Поднялся столб дыма, похожий на стройную фигуру в облегающем платье.

– Когда я бежала из Берлина, я думала, что здесь жизнь будет лучше. Но нет, чтобы выжить, мне пришлось стать пекаршей. Потом я встретила тебя. Я знала, что снова буду счастлива. Это… – Она обвела рукой вокруг, принюхиваясь к гнилостному воздуху, наполненному кашлем и стонами. – Это не та жизнь, о которой я мечтала.

Он тоже не мечтал о такой жизни. Но счастье? Его не существовало. Он похлопал Голду по плечу и вышел на улицу. Резкий крик пронзил его уши. Родилась новая жизнь, прокатилась волна счастливых голосов. Люди поздравляли друг друга и хлопали в ладоши, а мальчик декламировал:

– Любовь сильнее смерти.

Глаза Эрнеста увлажнились. Он произнес эту фразу давным-давно. Каково же было удивление услышать это сейчас, в жизни, полной потерь, болезней и печалей, в то время, когда он сомневался в существовании надежды и смеха. Но эти слова были правдивыми – он всегда будет любить Лию, своих родителей и Мириам, где бы он ни был, до конца своих дней.

Голда подошла к нему и взяла его под руку, ее губы посинели от холода, в глазах застыла мольба. Она теряла вес, ее округлые формы таяли практически на глазах. И крылась ли причина этого в кашле, вырывающимся из ее горла? В хрипах, доносящихся из ее груди?

Он взял ее руки – холодные и костлявые – и потер, чтобы согреть. Он столько времени был погружен в мрак отчаяния и смертельно устал от этого отвратительного мира. Это было утомительно, такая жизнь опустошала душу и сердце, и тем не менее, если и существовала такая вещь, как любовь, если был способ подарить счастье, тогда он решил стать тем, кто зажжет фитиль тепла.

* * *

На следующий день он женился на Голде. Впервые он вошел в приют для студентов иешивы на Уорд-роуд и выслушал семь благословений, которых никогда раньше не слышал. Он был спокоен, заворожен внутренним умиротворением, магией голосов, желтым мерцанием свечей. Поскольку разбивать совершенно хорошую миску было бы пустой тратой, ему дали осколок. Он растоптал его и услышал хор голосов «Мазель тов», и церемония закончилась.

Старик Лян и его жена подарили им восемь сладких картофелин, которых хватило бы на четырехдневный медовый месяц. Соседи – китайцы в своих изодранных туниках тоже пришли их поздравить. Улыбки сияли на их загорелых лицах, они пели нежную мелодичную песню. Она была похожа на песню, которую он когда-то играл, которую когда-то любил.