Другая вошедшая в его жизнь женщина была гораздо более великодушной, но такой же далекой. Это была Надежда фон Мекк, вдова, на девять лет старше Чайковского, которая в 16 лет вышла замуж за обрусевшего немецкого инженера, родила ему 18 детей, а после его смерти обнаружила (чему, пожалуй, не стоит удивляться), что страшно устала от мужчин как мужчин. Она была без ума от музыки Чайковского и назначила ему годовое содержание в 6000 рублей, выплачивавшееся на протяжении 14 лет. Единственное условие, выдвинутое госпожой фон Мекк, заключалось в том, что она никогда не встретится с получателем этого содержания. В 1877 году Муза улыбнулась Чайковскому. Он избавился от злополучной жены и подружился с другой женщиной, которая была готова платить ему, чтобы он полностью отдался сочинению музыки, при условии, что он не будет пытаться вступить с ней в более тесное общение, чем эпистолярное. Это была идеальная ситуация в духе Онегина и Татьяны, как она представлялась Пушкину: вся страсть вмещена в переписку, ей нет места в реальном времени и пространстве, общем для влюбленных, и она никак не связана с плотским влечением. Таковы были преимущества неудовлетворенной любви.

Однако чрезмерное отдаление друг от друга усложняет драматургию. Чтобы воплотить сюжет Пушкина на сцене, композитору предстояло сжать и совместить личные, малолюдные «пространственно-временные зоны» романа, чтобы персонажи могли спеть друг другу обо всех тех чувствах, которые выражены в письмах и сделаны предметом надежд и молчаливых страданий в романе. Чайковский хотел создать ряд «лирических сцен», но в его источнике не было избытка доверительности и лирической теплоты. Их могла бы создать условность арии – музыкальной формы, исполняемой публично, но основанной на личном опыте и восприятии, обращенной к зрительному залу и не предназначенной для ушей прочих персонажей. Сцена письма Татьяны (первый эпизод, сочиненный Чайковским) представляет собой именно такое доверительное, спонтанное излияние чувств. Однако множество арий – еще не вся опера, они могут быть только ее кульминационными моментами. Певцы также должны взаимодействовать на сцене и общаться внутри групповой динамики. Каким образом можно было передать фирменную пушкинскую атмосферу одиночества, разобщенности, разлада в «коллективных» моментах оперы?

Наметились два пути. В распоряжении Чайковского были возможности оркестра, что позволяло создать интересный контрапункт словам, которые поют действующие лица, добавив ностальгический или иронический оттенок за счет отсылки к ранее использованным мотивам или эмоциям. Этот метод используется в финальной сцене, в которой Чайковский включает в диалог большие фрагменты пушкинского «одинокого» линейного сюжета. Он заставляет охваченного страстью Онегина петь перед живой, находящейся перед ним Татьяной строки, которые в романе он только пишет ей, и пишет напрасно. Такое непосредственное обращение ослабляет ее сопротивление. В отличие от романного Онегина, оперный герой – упрямый боец и воздыхатель. Татьяна сопротивляется его обаянию. Если что-то и удерживает ее от нарушения брачных обетов, то это постоянное музыкальное (не вербальное и не эмпирическое) напоминание о том, что Ленский погиб от пистолетного выстрела Онегина, мотив, который повторяется только оркестром. Любовь не получает удовлетворения, хотя оно очень близко. Сама музыка в финальной сцене опасно усложняется и усложняет чувства влюбленных, тогда как пушкинские строки перегруппировываются, накладываются друг на друга и вовремя распадаются, чтобы создать впечатляющую драматическую сцену.