Работа над этим сочинением продвигалась по-военному стремительно. Она началась в августе 1941 года. Нацистская военная машина наступала; Прокофьев и его тогда еще неофициальная жена и либбретист Мира Мендельсон, были отправлены в эвакуацию, сначала в Нальчик, затем в Тбилиси и наконец в Алма-Ату. К апрелю 1942 года клавир оперы, состоявшей из 11 картин, был закончен: менее чем за восемь месяцев роман-эпопея Толстого о первой Отечественной войне, 1812 года, превратился в эпическую оперу о второй Отечественной войне, 1941–1945 годов. В либретто в основном используется текст, взятый непосредственно из романа Толстого. Решение сохранить в неприкосновенности целые абзацы извилистой толстовской прозы, не перерабатывая словесный материал в обычную, состоящую из арий и речитативов «начинку» оперы, вызвало у Комитета по делам искусств те же нарекания, что выдвигались в адрес созданной Прокофьевым двадцатью пятью годами ранее оперы «Игрок» по роману Достоевского: новую оперу обвиняли в многословности, недостаточности певческих партий, в том, что оркестру в ней уделяется больше внимания, чем пению. Однако сталинистский художественный официоз выдвинул и более серьезные претензии политического характера. Достаточно ли в опере прославлен русский народ? Не слишком ли упрощенно поданы любимые и всем знакомые толстовские персонажи, сведенные до уровня их эротических вожделений? Где же в опере всевидящий Вождь, предрекающий победу и оправдывающий принесенные во имя нее жертвы? В трех редакциях, представленных в течение последующего десятилетия – в 1946, 1949 и 1952 годах, – лояльный, но измотанный Прокофьев еще более усилил тему победоносного героизма и мелодичные массовые сцены. Он добавил сцену блестящего бала в стиле Чайковского (тем самым обогатив «Мир» танцевальными ритмами), а также патриотические арии в духе Глинки (тем самым усилив пафос «Войны»). Он даже сочинил совершенно неоперную сцену военного совета, созванного Кутузовым («Фили»). Однако в послевоенный период на сцене ставился только «Мир», пользовавшийся огромной популярностью. «Война» так и не пробилась через преграды предварительной цензуры. В последние месяцы перед смертью, последовавшей в 1953 году, Прокофьев все еще занимался переработкой оперы, стремясь учесть высказанные ему замечания.

Мира Мендельсон и Прокофьев с величайшей аккуратностью выкроили либретто из толстовского романа. Все сцены для «Мира» были взяты из книги II, частей третьей и пятой. Они объединены темой бесчестья Наташи Ростовой и того, какие последствия оно имело для трех неравнодушных к ней мужчин: ее жениха князя Андрея Болконского, ее соблазнителя Анатоля Курагина и ее почитателя, наперсника, а затем и супруга Пьера Безухова. В эпицентре этих событий находится знаменитая сцена «Наташа в опере», которую Прокофьев обошел. В этом эпизоде романа 16-летняя Наташа – избалованная, импульсивная, обрученная с князем Андреем (отсутствующим, и довольно долго), но вызывающая презрение в семье Болконских, так остро нуждающаяся и в иллюзиях, и в любви, – посещает оперный спектакль. Толстой безжалостно высмеивает жанр оперы и показывает его тлетворное влияние на героиню. Поначалу потрясенная грубой искусственностью оперы, Наташа постепенно поддается чарам ее бесстыдства, лежащей в ее основе и сбивающей с толку фальши (которую Толстой называл социальной и художественной условностью). Вскоре после этого она попадает под влияние безнравственной интриганки Элен Безуховой и ее распутного брата Анатоля. Разумеется, Прокофьев ничего не выиграл бы, воспроизведя толстовское отвращение к оперной условности, зато выиграл бы все, показав наглядно, сколь обольстительна может быть музыка. Поэтому во второй редакции сцены 4 первого действия он заменяет «отсутствующий центр», эпизод посещения Наташей оперы, не менее опьяняющей героиню сценой его собственного сочинения: вальсом ми-бемоль мажор в гипнотизирующем размере 3/4, перед которым не может устоять ни один из в высшей степени музыкальных, восприимчивых Ростовых. То и дело переходя в другие, более зловещие минорные тональности, Элен и Анатоль ведут этот вальс на протяжении всей сцены. Наташа и ее отец, граф Ростов, робко пытаются противостоять в собственном ритме 4/4, но не могут удержать его; сопротивляясь на словах, они поют их в ритме вальса. Для Прокофьева (в отличие от Толстого) опера – это не развлекательное зрелище; мы погружаемся в нее. Даже безупречно нравственная Соня, которая осуждает Наташу за безрассудство и в конце концов сообщает о готовящемся побеге, не может последовательно выдержать размер 4/4, захваченная сводящим с ума вихрем вальса. Наташа, дух музыки и танца, бросает вызов всем. Один лишь нелепый, близорукий, неуклюжий и огромный Пьер Безухов будет оберегать ее, верить в нее и изгонит обидчика (своего подлого шурина) из древней столицы.