Пригласив меня присесть возле большого двухобъективного микроскопа Olympus, Карен Терио достала те самые слайды, которые показывала Хан и Лонсдорф. Со своего места у микроскопа она могла управлять курсором, маленькой красной стрелочкой, чтобы показывать мне, на что именно мы сейчас смотрим. Сначала она для сравнения показала мне тонкий срез лимфоузла нормального, ВИО-отрицательного шимпанзе. Он напоминал торфяное болото с высоты птичьего полета, кочковатое, с зарослями сфагнума и черники, плотное, насыщенное, с небольшими топями и ручейками. Ткань была окрашена в сиреневый цвет и пересыпана темно-синими точками. «Точки, – объяснила Терио, – это лимфоциты в своем здоровом изобилии. Там, где они расположены особенно плотно, они объединяются в фолликул – что-то вроде мешочка с жевательным мармеладом». Она ткнула красной стрелочкой в фолликул.
А потом она положила под объектив другой слайд – со срезом из лимфоузла Иоланды. Он напоминал не торфяное болото, а пустыню с редкими кустарниками и пересохшим руслом реки, в которой дождь в последний раз шел давным-давно.
– М-м-м, – протянул я.
– По сути, тут осталась одна соединительная ткань, – сказала Терио. То есть, проще говоря, только поддерживающий каркас – без работающих внутренних механизмов. Сухой и пустой. – У этого животного осталось очень, очень мало лимфоцитов.
– Ага.
– А еще он коллапсировал. Видите, весь лимфоузел словно провалился внутрь себя, потому что его ничего не держит.
Маленькая красная стрелка одиноко бродила по пустыне. Ни сфагнума, ни фолликулов, ни маленьких синих точек. Я представил, как Карен Терио в апреле 2008 года разглядывает эти образцы в одиночку – и первой видит доказательства того, что версия о непатогенном ВИОcpz, продвигаемая учеными по всему миру, просто неверна.
– Вы сидели на этом же месте, смотрели на образец…
– И я сказала: «О, нет».
106
106
Открытие Терио, полевые данные из Гомбе и молекулярный анализ из лаборатории Хан – все это оказалось задействовано в статье, опубликованной в журнале