Ну и что ему теперь делать, если заявление об уходе из фирмы он уже написал, но положить его на стол начальству духа не хватает, потому что большая мода, которая объединяет народы на рубеже веков, хоть и согласна принять его в свои объятия, не гарантирует при этом ни твердой зарплаты, ни постоянной занятости.

9

9

Сколько раз за свою бессобытийную жизнь Лидия Кондратьевна слышала этот упрек: "Хорошо тебе. Ты богатая. Ты спокойно живешь и жизни не знаешь". Ты не знаешь, а мы знаем, потому что у одной — муж алкоголик, у другой — сын афганец и инвалид, у третьей отец с туберкулезом, а у четвертой какая‑то сволочь украла кошелек с полной получкой. А ты кто? Бабочка–однодневка, сосуд недолитый. У тебя все люди хорошие, мир прекрасен и никто ни в чем не виноват".

Было время, когда Лидия Кондратьевна искала ответа на мучивший ее вопрос в хороших книгах, но авторы хороших книг тоже смотрели на нее с укоризной, потому что любили и ценили других героев — отверженных, злобных, несчастных, а уж негодяев и вовсе лелеяли. Почему, спросите? Негодяи и непорядочные с жизнью боролись, а потому видели ее изнанку. А она, Лидия–благополучная, только плывет по жизни, радуясь окрестным пейзажам.

Здесь уж ничего не поделаешь. Зачастую люди мыслят именно так. Только тот знает жизнь, кто уже валялся пьяный в канаве и пережил все возможные унижения, кто был бит, да так, чтоб исковеркали внутренности — почки или селезенку, а уж совсем полноценен в понимании жизни тот, кто ночевал на нарах в тухлой камере на сорок человек, кого насиловали или кто сам насиловал… ну, и так далее. Отрицательный опыт больше тянет на вселенских весах, потому что носитель этого опыта заглянул в бездну. А у обывателя какая бездна?

Но ведь и сытый опыт, тоже опыт. И человек может прожить отпущенный ему срок, иногда немалый, в полном внешнем благополучии и так и умереть " не зная жизни". Так? Нет, не так. Потому что у каждого свой крест и свой ад.

Адом Лидии Кондратьевны была ее тетка Клавдия Захаровна, особа вздорная, странная, а под конец жизни, совершенно выжившая из ума. Но Лидия, по скромности, вовсе не считала тетку адом, мол, обычное дело. Вот если бы она любила тетку, когда, конечно, тогда — слезами обольюсь. А без любви страдать, вроде бы это и не страдание. Клавдия Захаровна занимает в нашем повествовании небольшое, но, как окажется, важное место, поэтому стоит рассказать о ней поподробнее.

Они съехались двадцать лет назад, когда умерла мать Лидии. У каждой было по однокомнатный квартире, поэтому при обмене тетка и племянница получили трехкомнатуную в новом районе. Никогда бы Лидия не стала улучшать таким способом жилищные условия, если бы не материнский наказ. Та даже на смертном одре горевала, что оставляет дочери столь тяжкое наследство. Но отказаться от тетки Лидия не имела права. "Помни, — говорила мать про свою старшую сестру, — она меня воспитала, выучила и на ноги поставила. И вообще… Ты знаешь, как мы ей обязаны".