Марина спрятала письмо на груди, во избежание неуместных вопросов Натальи Мироновны обильно смочила волосы, потом вытерла их насухо и пошла в спальню. Наконец можно было закурить.

11

11

Как только Виктор Игоревич вернулся с работы, она увела его в спальню и приложила палец к губам, требуя абсолютного молчания.

— Что случилось? — немедленно всполошился муж. — Что‑нибудь с Варей?

— Вот именно, — прошептала Марина и протянула письмо.

Он читал долго и внимательно. Ни слова не говоря просмотрел открытки. Потом поднял на Марину совершенно больные глаза и сказал:

— Какими извращенными мозгами надо было обладать, чтобы написать нам такое письмо!

— Но кто его написал? Кто? — крикнула Марина и тут же смолкла, с ужасом глядя на дверь.

— Как — кто? Наша дочь. Она заранее его заготовила, нашла человека, который собирался в Ниццу. И в назначенный срок он зачем‑то послал это письмо. Причина здесь единственная — продолжать нас мучать. И обрати внимание, она не пишет о себе, а сообщает энциклопедические знания, которые можно почерпнуть в любом путеводителе. Но и здесь она верна себе, — продолжал Виктор Игоревич, нервно теребя руки, — она могла написать про Уффици, про красоты Швейцарии. Так нет! Она выбрала игорный дом. Вот вам, мама и папа, чтоб не скучно жилось! Знайте, милые родители, чем я там буду заниматься. Ко всем своим порокам она присоединила еще и этот — рулетка. Живите здесь своей постной жизнью, считайте копейки, а я, вольная птица и дочь эфира, буду жить так, как мне хочется.

— Ты всегда был к ней несправедлив, — взвилась Марина. — А чего особенного? Я бы тоже пошла в игорный дом. Просто посмотреть. Любопытно же!

Виктор Игоревич повертел пальцем у виска.

— Твоя дочь в это время валялась в больнице с черепно–мозговой травмой. И заметь — это лучший вариант, если она решила просто помотать нам нервы! Все может быть гораздо страшней. Кто на нее напал? Почему ее хотели убить. Может быть, она связана с каким‑то мокрым делом? И вообще, что мы о ней знаем?

— То есть ты считаешь, что письмо написала она? — Марина кивнула в сторону двери, думая о веселой и кроткой девочке, которой стала ее дочь.

— Дурдом. А кто же его мог написать? Или у тебя есть варианты?

— А ты уверен, что это ее почерк?

— Во всяком случае, очень похож. Я уже не знаю, какой у нее теперь почерк. Я вообще никогда не получал от нее писем.

— Витя, я схожу с ума, я схожу с ума, я схожу с ума…

— Прекрати. Давай думать, что делать. Изнутри систему не понять. Надо выйти из ситуации наружу и взглянуть на все другими глазами.