Сейчас он жаждал одного: откупорить фляжку и забыть всё на свете. Но усилием воли удержался, памятуя о том, что последнее дело — позволять вину думать за себя. Поэтому комендант разрешил себе лишь сделать пару добрых глотков и выкурить сигару.

Падре нетерпеливо поглядывал на восток, где за синей линией береговых хребтов Сьерра-Мадре медленно занималась прозрачная заря, превращая горный массив в ярко-алый зев домны. Голова его раскалывалась от бессонной ночи, а ноги мозжали от усталости.

—  Ну что… в путь? — на губах де Хурадо, которые казались шершавыми от песка, повисла кривая усмешка. «Чтоб ты дерьмом изошел, старый мул!»

Жуя окурок сигары, он тяжело взгромоздился в седло, предварительно подтянув подпруги.

И вновь они двинулись вперед, навстречу утреннему свету, еще седому, словно пепел угасшего костра. Из дубовой рощи след вывел их на равнину, а затем вновь канул в снежной пене на берегу гремящей речушки, которую Эрнан и Торрес, по всему, перешли вброд.

Падре Ромеро и Ксавье де Хурадо в свою очередь осторожно переправились на противоположный берег и там после долгих, бесплодных поисков в конце концов обнаружили, что следы двух отрядов инсургентов сходятся — видимо, здесь они окружили беглецов.

В продолжение нескольких минут они замерли в седлах в нерешительности, глядя друг другу в глаза, не зная, что предпринять. Теперь и падре, похоже, понимал, что умнее было бы бросить поиски и предоставить беглецов Фатуму. Стоило, наконец, подумать и о собственной шкуре. Но всё существо священника восставало. Сгораемый желанием спасти попавших в беду, он уже не мог остановиться, и смутная надежда, невзирая ни на что, продолжала теплиться в его сердце.

—  Ты хочешь жить, сын мой? — старик серьезно посмотрел на уставшее лицо Ксавье.

—  Просто мечтаю! — зло огрызнулся тот и высморкался. — Надо же, вы такой проницательный, святой отец… Просто с ума сойти! Ясновидец…

—  Не ёрничай, Ксавье. Всё верно. Поезжай в Монтерей и расскажи губернатору, как и что…

—  А вы? — глаза коменданта округлились, пальцы крепче сжали узду.

—  Я… — старик зашептал молитву. — Мой долг — помочь ближнему… Suum cuique156. Прощай.

—  Стойте! — комендант ухватил перчаткой узду монаха. — Это безумие, падре! Вам стоит теперь опасаться встречи не только с двумя группами этих безбожников, что идут по пятам Торреса и Эрнана… Но и с отрядом, который преследовал вас. У них было достаточно времени, черт возьми, чтоб вернуться…

—  Знаю.

—  Да вы сошли с ума!

—  Возможно, но, видно, еще не совсем. Я не могу бросить христиан в беде. Ora et labora, amigo. Per aspera ad astra… Omnia vincit credo!157