Марк пообедал в одиночестве в кабинете, потом продолжил работать, но никак не мог сосредоточиться – мешали мысли о грядущем прибытии вереницы машин и долгожданной путешественницы. И когда это наконец случилось, он поспешил к окну.

Сторму он увидел лишь мельком, когда она рука об руку с матерью простучала каблучками вверх по ступенькам парадного входа. За ними сразу же поднялся и генерал, торопливо выстукивая по мрамору концом своей трости и стараясь от них не отстать; он прилагал усилия, чтобы сохранить на лице суровое, жесткое выражение, но рот сам собой то и дело разъезжался в широкой сияющей улыбке.

Марк слышал смех и возбужденное бормотание слуг, собравшихся, чтобы поприветствовать юную леди в вестибюле, и ответный голосок Стормы, придающий новый, веселый оттенок модуляциям зулусского языка, когда она подходила к каждому из них по очереди.

Марк вернулся к раскрытым книгам, но смотреть на страницы уже не мог. Он наслаждался, вспоминая мгновение, когда перед ним промелькнула Сторма.

Она стала еще красивее; раньше он не верил, что такое возможно в принципе, но это случилось. В ней словно бы в чистом виде проявилась сама сущность юной женственности – все ее жизнерадостное изящество, вся сердечность и теплота; гладкая кожа, шелковистые волосы, безупречные формы, изысканная лепка лица; мелодичный, чистый, как звон хрусталя, голосок; танцующая грация движений, горделивая посадка небольшой головы на обнаженных загорелых плечиках.

Марк сидел, погрузившись в свои мечты, остро чувствуя, как изменилась атмосфера всего этого огромного дома, стоило только Сторме войти в него, – дом словно зарядился ее духом, как будто давно поджидал этой минуты.

Вечером Марк извинился и не вышел к обеду, не желая вторгаться и своим присутствием мешать, когда вся семья в первый раз соберется за столом вместе. Он намеревался отправиться в манеж на еженедельное полковое собрание, а потом пойти куда-нибудь пообедать с другими молодыми и холостыми офицерами полка. В четыре часа он потихоньку вышел из дома через боковой вход и отправился в свой домик, чтобы принять ванну и переодеться в военную форму.

Он уже с грохотом выезжал на своем мотоцикле из ворот Эмойени, как вдруг вспомнил, что генерал просил оставить на его рабочем столе доклад о железных дорогах. Марка так взволновал приезд Стормы, что он совсем забыл об этом. Круто развернув тяжелую машину, он рванул обратно к дому.

Марк въехал на мощеный кухонный дворик и, поставив мотоцикл, через черный ход вошел в дом.

Он стоял в библиотеке возле стола с докладом в руке, быстренько просматривая текст со своими примечаниями, как вдруг щелкнула щеколда двери. Он положил доклад на стол и повернулся – как раз в это мгновение дверь отворилась.