– А вы, молодой человек, не очень-то разговорчивы, – заметил Дирк и снова улыбнулся теплой и обаятельной улыбкой. – Мне нравятся люди, которые не слишком любят болтать и уважают чужие секреты.

Он резко повернулся и встал к Марку лицом, заставив его встретиться с ним взглядами.

Дирк казался ему этаким красивым котом, но не домашним, а из крупных хищников, привлекательность которых всегда обманчива. Скажем, леопардом с золотистой шкурой, прекрасным и безжалостным. Он изумлялся собственной смелости – или безрассудству? Что понесло его сюда, в самое логово этого леопарда? Год назад оказаться в руках этого человека для него стало бы просто самоубийством. Даже сейчас, не имея прямой защиты в лице Шона Кортни, он ни за что не рискнул бы явиться сюда. И хотя было бы логично предположить, что ни один человек, даже сам Дирк Кортни, не осмелится тронуть протеже самого Шона Кортни, учитывая все вытекающие из этого последствия, однако, глядя в глаза этого зверя, Марк чувствовал, как мурашки страха бегут по его спине.

Дирк твердо взял его за локоть, не давая ему возможности избежать этого прикосновения, и повел Марка к воротам, ведущим в конюшни.

Два загона были огорожены частоколом высотой футов десять, тщательно подбитым мягкой прокладкой, чтобы содержащиеся здесь дорогие животные не смогли нанести себе вреда. Земля внутри прямоугольных площадок была по щиколотку посыпана опилками; один из загонов оказался пуст, в другом четверо конюхов занимались своим делом.

Двое из них с обеих сторон держали на двойном поводе молодую кобылку арабской породы рыжевато-гнедой масти, с крепким, изящным корпусом, прекрасно поставленной головкой и широкими ноздрями, обещающими крепкое сердце и большую выносливость.

Дирк Кортни поставил обутую в сапожок ногу на нижнюю перекладину ограды и всем телом подался вперед, с восхищением и гордостью глядя на нее.

– Она обошлась мне в тысячу гиней, – сказал он, – и это оказалась выгодная покупочка.

Двое других конюхов держали жеребца. Он был уже немолод, но крепко сбит, с серыми пятнами на морде. На нем был надет специальный пояс, стягивающий его тело на животе и между задними ногами, с сеткой, сплетенной из легких цепочек, наподобие старинного пояса целомудрия, называемой «дразнилом». Это приспособление не дает жеребцу покрывать кобылу.

Конюхи отпустили повод, чтобы он подошел к кобылке; едва почувствовав осторожное прикосновение его носа, обнюхивающего у нее под хвостом, она опустила голову и лягнула его так, что смертоносные копыта пролетели всего в нескольких дюймах от головы жеребца.