Марк рассказал и о своем походе на Чакас-Гейт, о том, как искал могилу дедушки, о людях, которые пришли, чтобы убить его.

Когда он закончил, воцарилось долгое молчание.

Наконец Шон встрепенулся и порывисто, печально вздохнул.

– Почему ты никому не сообщил? – спросил он.

– О чем? Кто бы мне поверил?

– Мог бы обратиться в полицию.

– У меня нет никаких фактов, указывающих на Дирка Кортни, ничего, кроме собственной абсолютной уверенности в этом, – ответил он и опустил глаза. – История совершенно невероятная и дикая настолько, что до сих пор я боялся рассказывать даже вам.

– Да, – кивнул Шон. – Понимаю. Даже сейчас не хочется верить, что все это правда.

– Мне очень жаль, – просто сказал Марк.

– Я понимаю, что это правда… но не хочу в это верить.

Шон покачал головой, потом опустил подбородок на грудь. Руфь, стоящая за его спиной, успокаивающе положила руку ему на плечо.

– Господи, да сколько же мне еще терпеть от него? – прошептал он. Потом снова поднял голову. – В таком случае, Марк, тебе грозит еще большая опасность.

– Не думаю, генерал. Я нахожусь под вашей защитой, и он это знает.

– Дай бог, чтобы этого было достаточно, – пробормотал Шон, – но вот что мы можем против него предпринять? Как остановить этого… – Шон помолчал, подбирая слово, потом яростно прошептал: – это чудовище?

– Против него у нас нет никаких фактов, – сказал Марк. – До сих пор он действовал очень умно.

– Должны быть факты, – убежденно сказал Шон. – Если все это правда, факты где-то должны быть.

На широкой спине мула по кличке Троянец Марк сидел, как на бочке; солнечные лучи, казалось, жгли сквозь рубашку, на спине между лопаток и под мышками появились темные пятна пота. Он ехал неторопливой трусцой вдоль берега Бубези, а за ним на поводу бежал другой мул, тяжело нагруженный, которого окрестили Спартанцем.

Увидев подходящую песчаную косу, белую как сахар, Марк позволил мулам спуститься к воде, зайти по колено и напиться. Животные шумно втягивали в себя чистую воду, и он чувствовал, как распухает под ним живот Троянца.

Сдвинув шляпу на затылок, Марк вытер со лба крупные капли пота. И, задрав голову, стал разглядывать грандиозные «ворота» Чакас-Гейт. Эти скалы отвесными каскадами навечно застывшего камня словно спустились прямо с неба, незыблемые и столь громадные, что все остальное вокруг – и земля, и река у их подножия – казалось совсем крохотным.