Пунгуш встал навстречу буйволу, мчащемуся с громовым ревом сквозь заросли тростника, и нанес ему второй удар прямо в грудь, в самое основание шеи; наконечник ассегая снова вошел в сердце. Но буйвол, спотыкаясь, пробежал еще десяток шагов и тоже нанес охотнику удар, а затем с характерным предсмертным ревом повалился на колени.

Марк нашел то место, где упал Пунгуш: мягкая глина сохранила отчетливые отпечатки его тела.

Пойдя дальше по следу, Марк увидел, где охотник выполз из зарослей тростника и встал на ноги.

Пунгуш медленно двинулся на север; шаг его утратил твердость, его сильно шатало из стороны в сторону, ступал он не на носки, как обычно, и шел медленно и тяжело.

Один раз он остановился в том месте, где оставил стальной пружинный капкан, и спрятал его в норе муравьеда, забросав для маскировки песком, который черпал ступней. Видно было, что ему плохо, что он очень слаб и не только нести тяжелый капкан, но и укрыть эту ценную вещь более надежно ему не по силам. Марк извлек капкан из норы и приторочил его к седлу Троянца; в голове мелькнула мысль: скольких же диких животных погибло мучительной смертью в его челюстях!

Пройдя милю, Пунгуш остановился, чтобы нарвать листьев небольшого так называемого скипидарного куста, известного как лекарственный, после чего медленно двинулся дальше, уже не стараясь выбирать скрывающий следы скалистый маршрут и не петляя, как он всегда делал прежде.

Перейдя через пересохшее узкое песчаное русло одного из рукавов речки, а затем взбираясь на крутой противоположный берег, Пунгуш упал на одно колено и сумел встать, только помогая себе руками.

Марк пристально смотрел на оставленные им следы: в первый раз он увидел на песке капли крови – маленькие катышки, облепленные песком. И тут, несмотря на гнев и торжество, сердце его тревожно защемило.

Этот человек серьезно ранен, а кроме того, он когда-то спас Марку жизнь. Марк до сих пор помнил благодатный вкус горького лекарства в черной обожженной кружке, сбивавшего страшные приступы малярии.

До этого момента Марк шел пешком, ведя Троянца на поводу, чтобы не слишком маячить на фоне неба и чтобы громкий топот копыт не донесся до слуха преследуемого.

Теперь же он вспрыгнул в седло и, понукая мула пятками, пустил его в быстрый и легкий галоп.

У Пунгуша наконец не осталось больше сил идти дальше. Он тяжело упал на песчаную почву и пополз в сторону от звериной тропы в заросли низкорослого кустарника, чтобы спрятаться от солнца. Он укрыл голову легкой накидкой из обезьяньих шкур, как обычно делает человек, чтобы поспать – или умереть.