– Раз уж вы, матушка, не можете или не хотите мне помочь, поступайте, как считаете нужным. Вы прекрасно знаете, что я не шпион и не преступник. Я просто делал то, что должен был сделать, и не жалею ни о чем. Зовите свою охрану, все равно без Тайи мне незачем возвращаться.

– Постойте, как вы сказали? Тайи?!

– Да.

Матушка Абигайль несколько раз перевела взгляд с Алекса на письмо и обратно.

– И вы твердо намерены идти до конца, во что бы то ни стало?

– Да. Тем более, что я до него, похоже, уже дошел. Разве что,.. не откажите в последней любезности. Я хотел бы оставить моей жене письмо на случай, если когда-нибудь все же встретите ее.

Аббатиса в задумчивости побарабанила пальцами по ручке кресла.

– Кажется, я начинаю понимать, почему Фидель решил пойти вам навстречу. Откровенность за откровенность – мне действительно не помешала бы помощь со стороны и, прояви вы должную расторопность и сообразительность, я, возможно, могла бы поспособствовать в ваших поисках. – Увидев загоревшийся в глазах собеседника огонек надежды, матушка поспешила вскинуть руку в останавливающем жесте. – Погодите радоваться! Хоть вы и не отправляетесь под конвоем прямым ходом на виселицу, но попадаете из огня да в полымя. Единственный законный вариант не выдавать вас Фениксу возможен, если вы станете собственностью Бальды Вседержительницы – фактически движимым имуществом монастыря. А это… не то, чтобы абсолютное рабство, но, как минимум, пожизненное заключение. Пока я здесь, вы будете находиться на особом положении, но, когда мне придет пора покинуть эти стены, не останется и малой толики свободы. Даже если ваша супруга отыщется и согласится стать монахиней, единственное, на что вы можете рассчитывать – это время от времени видеться и беседовать с ней – да и то, при условии, что настоятельница будет смотреть на подобное нарушение распорядка сквозь пальцы.

– Я думал, тут могут находиться только женщины.

– В основном, да. Но для особо тяжелых работ по хозяйству либо нанимают временных работников, либо используют раскаявшихся изгоев, которые решили встать на путь исправления. Они содержатся на особой огороженной территории и ведут арестантский образ жизни. Феникс иногда предлагает осужденным на казнь провести остаток дней в монастыре – на хлебе и воде, в неустанных трудах на благо Бальды Всепрощающей. Причем за малейший проступок виновного могут немедленно изгнать из обители, что обычно означает возвращение на эшафот. И, знаете ли, многие предпочитают смерть. Но, случается, некоторые приходят сами, добровольно. Таких могут по истечении немалого срока отпустить обратно на свободу, однако для этого необходимы исключительные обстоятельства и, если рассчитывать на них, лучше уж сразу положиться на милость Феникса. Она, хоть и почти невозможна, но гораздо более вероятна. Поэтому, если вы решитесь помочь мне, я смогу оставить вас в этих стенах, но путь на свободу придется искать самостоятельно. Я не собираюсь, ради кого бы то ни было, опускаться до юридического крючкотворства и обнаружения лазеек в уставе монастыря. Иногда можно попробовать вольно истолковать мирские правила, но законы Бальды Величайшей нерушимы! Это понятно?