А как же давно это было! Пришли вы тогда с Едзивиллом и одним махом вышибли киян из Полтеска, и Святополк зайцем скакал к Двине, садился на ладью и кулаком грозил, и лаял грязные слова, а ты в ответ ему смеялся! Это он теперь – великий князь, пришел к Берестью и грозит, сила при нем немалая. А тогда он молод был и глуп, и боязлив… он, правда, и теперь не сильно храбр… и убежал брат Святополк, пропал, и только один его змеиный дух остался. Просто весь терем этим духом провонял! Ты повелел, чтобы всё его добро снесли во двор и там сожгли. А дух по-прежнему стоял! Тогда ты повелел, чтобы обкурили весь терем развей-травой – и обкурили, полегчало. Ты думал: вот и хорошо, затихло наконец, забуду старое, и к ним я больше не ходок, а буду здесь сидеть, свое, исконное, держать, вместе с литвой ходить вниз по Двине и воевать ее, пока до моря не дойду…

Так нет! Ты про змеенышей забыл и все как есть простил, зато они все помнили! И стали замышлять…

А что? Да и разве про такое прямо говорят?! Да если бы Васильке кто сказал: «Приди, брат, к нам, хотим глаза тебе достать!», он разве бы пришел? Так и тебе мягко стелили. Лишь только добежал брат Святополк до Киева, как Изяслав, отец его, великий князь, уже погнал к тебе гонца, гонец передавал, мол-де, божится Изяслав, что он на тебя зла не держит, что сын его Мстислав почил сам по себе, а не от наговора твоего, а то, что Святополка ты прогнал, так это же из своей отчины, град Полтеск твой и волоки твои, приди, Всеслав, составим ряд, Подворье Брячиславово отстроим, поставим храм Феодора – вот крест! Но ты только плечами пожал, крест и не подумал целовать, вернул его, ибо с тебя и Рши было довольно. Да и слепой, и тот увидел бы: брат Изяслав язык раздвоил! В пирах едва не каждый день кричал:

– На Льте не Степь меня побила, а Всеслав! Он меч мой удержал, кощун! Он, волк, завыл тогда во тьме – все слышали!

А потом посылает посла. Ну где у него ум?! Ты крест ему вернул. И понял: опять все вернулось! Поэтому, чтобы потом не застали врасплох, кликнул литву, звал вместе упредить змеенышей. Ведь, говорил, литва, мы братья же! Гимбут смолчал, а Едзивилл пришел. Тогда ты оставил Едзивилла в Полтеске, а сам, уже по чернотропу, пришел на Друцк и там залег и изготовился. Давыд же встал при Рше, он стерег Днепр. Ты думал: вот и сын подрос, и есть брат Едзивилл…

Примчал гонец, сказал: уже идут! Но, правда, с малой честью, ибо выступил не сам Великий, а только его младший, Ярополк, еще небитый и непуганый, вот кто киян ведет. Да и негусто было их. И закружилась твоя голова! Ты тогда совсем, как Изяслав, ум потерял – и побежал навстречу Ярополку. Сшиблись вы под Голотческом. Ох, навалился ты тогда! Ох, бил ты их и рвал, они из-за возов и не казались, а ты, от сечи охмелев, кричал: «Брат, выходи! Авось и пощажу!» Да он упрям был, Ярополк, рубился; он после говорил: «Когда бы не Угрим, я бы обоз поджег, сгорел бы, но не дался!» Они и вправду намертво стояли. Ты наседал…