Только ему не верили. И вот тогда Изяслав, чтобы обелить себя и заодно от тебя откреститься, велел, чтобы час перенесения мощей назначили на мая второй день, на день позора твоего, и братьев пригласил, и стол такой накрыл, каких и сам Владимир Красно Солнышко не накрывал… Но братья с ним не сели. Святых дядьев своих почтили и разъехались: брат Святослав в Чернигов, брат Всеволод в Переяславль. Племянник Глеб ушел на Новгород, а племянник Владимир в Смоленск. Лето прошло, зима пришла. Тихо было на Руси. И ты, Всеслав, молчал. Сидел на Полтеске и ждал, что будет дальше. И дождался: на Масленой прибыл к тебе посол от Изяслава. И это был первый посол, а прежних, о которых столько всякого болтали, их и в помине не было. А был только один гонец с Руси, и тот от Ярополка, брат Ярополк дары тебе прислал, ты удивился и спросил гонца:

– К чему это?

– А просто так, – сказал гонец. – Мой господин мне так и велел сказать: «А просто так!», и больше ничего.

Ты засмеялся, взял дары. Назавтра щедро отдарился. А Изяслав, узнав о тех дарах, нещадно гневался на Ярополка, грозил его ссадить, кричал: «Обошел тебя волк, переклюкал! Теперь ты будто у него при стремени!»…

А вот теперь, так тогда получалось, уже сам Изяслав к тебе прислал посла, а ты был сыт и пьян, князь-волк, варяжский крестник, выкормыш, ведун. Принял посла с большим почетом, сам угощал его, из своих рук – два дня. О деле же велел молчать, сказал, что оно подождет. Посол терпел, молчал, и только на третий день, когда ты ему наконец позволил, он сказал:

– Великий князь не шлет тебе креста, ибо он знает, что ты не поверишь, а шлет только слова: «Прости, Всеслав, и будь мне братом!»

А ты спросил:

– И это все?

– Нет, – отвечал посол. – Тебе еще дают Смоленск.

– Смоленск! – ты засмеялся и спросил: – А Псков? А Туров?

Ушел посол, погнал коня. А ты сидел и думал, что, видно, крепко прижало Изяслава, если он сулит тебе Смоленск. Почуял, стало быть… Грех было не почуять! А ты тогда не чуял, ты ослеп, и прибеги тогда еще один гонец, скажи: «Дают тебе и Псков, и Туров!» – так ведь пошел бы ты, как пес, за Изяславом!..

Да Гимбут не пустил! Спас тогда тебя Гимбут, уже в который раз. А было это так. После киянина недели не прошло – прибыл гонец из Кернова, сказал:

– Гимбут зовет прощаться!

Ты в тот же день оставил Полтеск на Давыда, а младших взял с собой. Вы тогда очень спешили, но все равно чуть успели. Гимбут уже сидел, одетый во все лучшее, а Едзивилл над ним стоял, служил ему. Пил Гимбут, пили воины. Женщины громко кричали. А в потолке уже была проделана дыра – это чтобы душе было легче взлететь. А во дворе уже были сложены дубовые дрова, осталось их только поджечь… Но старый князь был еще жив. Он повелел, чтобы ты встал перед ним на колени, и ты встал. Едзивилл подал тебе от него чашу, и ты пил из этой чаши, в ней был черный алус, а Гимбут говорил: