Под Менском встретили лесного брата. Брат оказался храбр и крепко бился. И стрелы, говорят, его не брали – об него ломались. А вот зато конь под ним был слабый! Коня скоро свалили. Тогда он на другого пересел и поскакал под стены, чтобы там укрыться. Но его на полпути перехватили и отогнали. Тогда он к лесу кинулся, и рыжий князь за ним погнался. Только уже быстро темнело, лесной брат в лесу будто сгинул. Рыжий вернулся и сказал: его теперь не взять, он в одну ночь до Полтеска домчит – луна же нынче вон какая полная!

А Менск сожгли. Добычи опять было мало. Правда, людей там оказалось много, уньшие обрадовались, думали разжиться рабами и уже даже стали сгонять их в одно место. Но рыжий этому очень крепко воспротивился, и черный был с ним заодно, нет, черный был даже еще злее. И они всех тех людей порубили. А уньшим сказали, что их, уньших, доля от этого ничуть не убавится, просто они им за это позже, уже в Полтеске, отплатят. Вот какой дикий народ на Руси! И какой неразумный.

Но ладно. Сожгли Менск и пошли дальше. Аклан с князьями пировал, князья ему много чего сулили, потому что говорили, что делить Полтеск будут так: ему весь Окольный град, самый жирный кусок, а им только Заполотье, и то без рабов, потому что рабы уже обещаны уньшим. И только на одном князья стояли крепко: чтобы Детинец брать всем вместе, и так же с него и добычу делить ровно пополам. Вот какие тогда были беседы. А дело было такое, что тогда шли очень скоро, хоть кони сильно падали. Но коней в тот поход не жалели, почти так же, как чужих людей. Поэтому опять уньшие разгневались и стали кричать, чтобы Аклан одумался. Князья, они кричали, как только лесного затравят, так сразу примутся за нас, степных, и как нам тогда без коней отсюда уходить, двумя ногами, что ли?! И далеко ли мы уйдем?! Но Аклан, он же упрямый, он никого не хотел слушать! И он еще Куртанопу зарезал, Безея. Тогда остальные притихли, и больше с ним уже никто не спорил. Пришли под братов город Полтеск, стали на берегу, который назывался Вражий Остров. Лесной брат у себя заперся и затаился, было тихо. А как только начало смеркаться, у них за стенами ударили в колокола. Но рыжий князь смеялся, говорил, что лесной брат в колокола не верит, он, как и вы, бурчевичи, кощун. Напрасно он так сказал! Аклан крепко разгневался, но виду не подал. Он еще до самой ночи пировал с князьями, и только потом к себе вернулся. Он тогда сильно замерз, потому что завьюжило. И ветер тогда юрту рвал и очень громко выл. Но это, тогда говорили, здесь в такую пору года так бывает всегда, потому что это так здесь волки справляют свои свадьбы. Только, еще на пиру добавляли, чего вам, бурчевичам, волков бояться, когда вы сами волки и волку молитесь. Аклан на это сказал так: «Не волку, но волчице» – и ушел, потому что больше терпеть он уже ничего не хотел. Пришел к себе и долго кутался и согревался, и заснул.