И они пошли. Шли тяжело, как в мороке. А князь стоял, смотрел им вслед…

А после опять стал смотреть на Митяя. Висел Митяй. А тот, кто приманил его да надоумил, тот сейчас крепко спит, гневно подумал князь. А может, и не спит, а ходит в мягких берестяных ступанцах туда-сюда, туда-сюда по трапезной; Одрейко-раб на стол накрыл – он не притронулся, все ходит, ходит, потому что чует, что господину уже донесли на него! Да, этот господин одной ногой уже стоит в могиле, но из ума-то он еще не выжил! Так разве станет он, как пес, рвать и крушить то, что ему и сыновьям его от Буса дадено?! И князь засмеялся – негромко, невесело. Висит, подумалось, Митяй. Висел бы и Любим, да время твое кончилось, Всеслав. Да и зачем ему висеть, Любиму? Вместо него придет другой, и он будет не лучше, а только хуже, так всегда бывает. А ты уйдешь – другой придет, и тоже…

Нет! Вот же навяжется, гневно подумал князь и поплотнее запахнулся в шубу. Но всё равно знобило, даже еще крепче. А что, еще гневливее подумалось, им, кощунам, чего?! Здесь их земля, вон как землей разит, и что им ты, и что им крест – и без креста им мед, и без тебя. А вот зато тебе без них никак не обойтись! Подумав так, князь повернулся к Хворостеню. Хворостень стоял неподалеку, ждал. А своих всех он уже отослал, все его сидели у костров. Значит, сердито подумал князь, вот оно теперь как! Ну и ладно! И, усмехнувшись, поманил рукой боярина. Тот подошел. Князь ему тихо сказал:

– А я и вправду знал, что ты придешь. И думал: это хорошо, мне можно спокойно ехать. Потому что при тебе Любим сюда не сунется. И я поехал. И Любим не сунулся. Я это еще утром знал! И вот что я еще знал… Нет, уже чуял! Что ты не ко мне идешь, а на дымы. Ведь так?

– Князь!

– Да, боярин, на дымы. Но я же на это не гневаюсь. Ты же мог на эти же дымы и не сюда, а к Любиму пойти. Но ты пошел ко мне. А почему ко мне, я это тоже знаю. Веришь?

Боярин даже отшатнулся, помертвел. Да, это тебе не зима, гневно подумал князь. Тогда, зимой, Иона, повстречав тебя, грозил: «Гореть тебе, кощун, всем вам гореть, а святый крест неколебим!» А ты как шел, так и пошел, даже не глянул на него, к себе пришел и пировал с такими же, как ты. Иона же, придя домой, как перед божницей встал, так сразу и упал. И слух пошел, что кощуны сильней креста, град зашатался, стали поминать Перуна, Велеса, и бегать на курганы. Иона им грозил…

А не надо грозить! А зачем?! Зверь зверя встретил и принюхался. Зверь – волк, зверь – пес… Вдруг князь быстро сказал:

– Да, на дымы ты шел. И если бы только на них. Ведь приманил-таки тебя!