– Вот каковы они, братья мои – псы мерзкие! Что я даже с тобой…

И поперхнулся! Замолчал и глянул на тебя…

А ты как будто того не расслышал, ты словно пьян был, как и он. Ты даже бровью тогда не повел, а наливал ему и наливал, поддакивал. И то, как не подлить; ведь он даже с тобой… Даже! А больше ничего не сказано. Но вот же каково оно, это коротенькое слово «даже»! Да если бы он полоснул тебя ножом, и то бы тебе было легче, чем «даже». Но ты смеялся, пил, и весел был, и лик твой был открыт и чист… А зверь в душе твоей метался, топотал, цепь рвал, кричал: «Убей его! Убей!» Но ты сидел, ногтями впившись в стол, смотрел на Ярополка, думал: может, он и прав – ты волк. Да и вся Русь так говорит: ты волк. Там, правда, и другое говорят. Что будто это ты и накликал полову. И Святослава уморил опять же ты. И Нежатина Нива – твоя, ибо это ты Бориса надоумил. А что Коснячко был при нем, так, значит, и Коснячку – ты. А вот сказать бы, думал ты тогда…

И тут же думал: а зачем? Лежит Борис неприбранный, а рядом с ним лежит Коснячко, и мертвые сраму не имут. Да и быльем все поросло, с тех пор прошло уже семь лет, зачем теперь о Ниве вспоминать? А о себе зачем? Уже иные поднялись, и не чета они тебе, да и Борису не чета – они куда свирепее! И смута на Руси теперь куда свирепей прежних. Вот и пришел брат Ярополк к тебе – даже к тебе! – и ест твой хлеб, князь-волк, и пьет твое вино, кощун, и дочь свою за сына твоего, за Глеба сватает. Он думает, что, породнившись с ним, ты заодин с ним выступишь – на Туров. Но почему, ты думал, глядя на него, нужно идти на Туров? Град Туров был дан не тебе, Ярополк, но сироте, Давыду, Игореву сыну, чтоб сирота Русь не мутил. А ты ссадил его! И Всеволод, великий князь, смолчал. Да Давыд не смолчал! И на тебя пошел, а ты его побил, а он опять пошел – да не один уже, а с ним пошел и Всеволод, и Мономах… Вот и грызитесь, русь, а я-то здесь при чем? Мы, полочане, сами по себе; довольно, находились мы, и Киев мне давно не снится. А породниться – это дело доброе. Вы по рукам ударили.

А после целовали крест! Ты не хотел того, но так от дедов и от прадедов заведено – и целовал. Назавтра Ярополк уехал. А после бил их Ярополк, и били они Ярополка, он бегал в ляхи, ляхов наводил – и снова бил, и сам был бит…

А ты сидел на Полтеске и ждал, ты и подмогу Ярополку обещал, да не давал пока…

Но зато ты его не предавал! Это другие свата предали – отродье Ростиславово: Василько, он тогда еще был зряч, и братья его старшие, Рюрик и Володарь. Вот кто были предатели, вот кто зачинщики! Брат Ярополк их взял когда-то, несмышленышей, пригрел и выкормил и воспитал в дому своем, как родных сыновей…