– Ну, и хорошо, – сказала императрица и улыбнулась. Никифор задал вопрос:

– А этот Равул согласится с тем, что мы, а не он возьмём главное сокровище?

– А зачем оно нам сдалось? – скорчила гримасу августа.

– Он согласится, – кивнул Георгий, не придавая значения её реплике, – этот хитрый убийца мыслит, как государственный муж. Я вас уверяю, он согласится.

– Так ты до весны намерен пробыть в становищах печенегов? – быстро спросил Никифор, с опаской взглянув на императрицу.

– Да. Логофет настаивает на этом.

– А смысл? – спросила царица.

– Видишь ли, госпожа – без нашей поддержки Намур долго не протянет. Другие ханы плетут против него заговор. Это надо остановить. Тот, кто отберёт у Намура верховную власть над степью, может и отказаться от пяти тысяч.

– Когда же ты уезжаешь?

– Завтра. А прежде чем в степи начнёт таять снег, вернусь за деньгами.

– Благодарю, будущий патрикий Георгий, – кивнула императрица, – впрочем, постой! У меня возникло ещё одно пожелание. Сделай так, чтобы бывшая жена Святослава – ну, эта, мать его сына…

– Малуша её зовут, – подсказал Никифор.

– Точно, Малуша! Пусть эта женщина раньше лета наведается в Константинополь. Я лично её приму. Ещё раз благодарю тебя, храбрый воин!

Эти слова царица сопроводила милой улыбкой. Расценив это как приказание удалиться, что соответствовало действительности, Георгий Арианит поднялся, и, в первый раз за весь разговор пристально взглянув в глаза Феофано, вышел.

– Знаешь, что мне вчера сказал Авраам, вернувшийся из Болгарии? – обратилась императрица к помощнику логофета, как только закрылась дверь.

– Нет, не знаю, – проговорил Никифор, зевая, – но интересно было бы знать. Так что он тебе сказал?

– Что этот подлец Георгий Арианит мечтает на мне жениться. Ты представляешь, Никифор, какова наглость? Он объявил об этом своём желании Калокиру.

– Да неужели? И для чего же он это сделал?

– А для того, чтобы Калокир дал клятву осуществить этот брак. Георгий пообещал за это всё ему рассказать о моих любовниках.

Секретарь засмеялся, откинув голову.