– Я с тобой полностью согласен, императрица, – пожал плечами Никифор.

– А логофет? Что думает он по этому поводу?

– Лев Мелентий считает…

Тут секретарь замялся.

– Ну, что же ты? Продолжай! – потребовала царица.

– О, венценосная! Логофет считает необходимым слегка урезать расходы на твоё содержание.

Изумительное лицо Феофано вытянулось. Потом на нём появились красные пятна гнева.

– Подлец! Подлец! Вот этого я ему не прощу! Георгий!

– Да, госпожа? – отозвался воин.

– Что ты мне говорил после предыдущей своей поездки про этого… как его… ну, какой-то враг Святослава!

– Враг Святослава? Равул?

– Да, да, да, он самый! Так вот – почему бы ему не взять на себя половину расходов? Ты объясни ему хорошенько, что мы не сможем добыть пять тысяч номисм! Ну, две с половиной тысячи наскребём, а он пускай ищет другие две с половиной. В противном случае дело, в котором он заинтересован так же, как мы, провалится.

– В самом деле! – вскричал Никифор, хлопнув себя ладонями по коленям, – ведь это мысль! Георгий, что ты на это скажешь?

– Можно попробовать. У Равула денежки есть. Многие купцы в больших городах платят ему только за то, чтоб он их не трогал.

– Как это странно и удивительно! – закатила глаза царица, – до какой степени надо ненавидеть этого бедного Святослава, чтоб согласиться иметь дела с Никифором Фокой!

– Я говорил с Равулом от имени не Никифора Фоки, а Иоанна Цимисхия, – возразил Георгий Арианит. Брови Феофано приподнялись.

– Так этот Равул знаком с Иоанном?

– Нет. Он знаком со мною. Поэтому доверяет мне и прислушивается к моим предсказаниям.

– Что же ты ему предсказал?

– Что в Константинополе очень скоро произойдёт кое-что, к большому несчастью для Святослава. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы мы ударили по рукам.