– Да, их много. Во-первых, благодаря мне и Василию логофет попросил утвердить на должность этериарха очень хорошего человека.

– Ах, сколько раз я приказывала тебе не упоминать при мне имя паракимомена! – закричала августа, дёрнув ногой, на которой лежала рука Никифора. Он её не убрал.

– Царица, но без Василия у меня бы это не получилось.

– Ты вздор несёшь! Ну, да ладно. И кто назначен этериархом?

– Двоюродный брат твоего приятеля. Иоанн Куркуас. Но он назначен будет только после того, как ты…

– Я всё подпишу. Есть другие новости?

– Через два-три дня к нам прибудет посольство русского князя.

– Вот как? Зачем?

– За данью, я полагаю.

– Что за наглец этот Святослав! Откуда мы возьмём деньги? Сокровищница пуста!

– Логофет спокоен на этот счёт. Наверное, приберёг какую-то сумму.

– Да, да, наверное! Что ещё?

– Ещё он сказал мне, что собирается восстанавливать добрые отношения с Мисией, и для этого отправляет в Преслав меня.

– Тебя?

– Да, меня, меня. А ещё – кого бы ты думала? Протосинкела!

– Феофила?

– Да.

И рука помощника логофета поползла выше, сдвигая край пеньюара. Императрица вскрикнула:

– Но послушай! Ведь Феофил – не политик!

– Но зато я – политик, – гордо напомнил Никифор, – а Феофил нужен лишь затем, чтоб придать посольству высокий ранг. Он – архиепископ и протосинкел, то есть – второй человек в православной церкви.