– Чем я могу быть ему полезна? – спросила лукавым голосом Феофано, подержав паузу.

– Святослав предлагает тебе, сиятельная, признать его тем, кем он был сейчас мною назван – то есть, царём болгарским, и строить с ним отношения сообразно этому рангу, – ответил франк. Царица, чуть улыбнувшись, искоса поглядела на Льва Мелентия. Тот сказал:

– Насколько я понимаю, князь Святослав владеет не всей Болгарией, а лишь частью её. Столица им не взята. Исходя из этого, как он может быть признан нами царём Болгарии?

– Но её столицей сейчас является Переяславец, – возразил Гийом, – Святослав, который находится в этом городе, управляет большей частью страны, поскольку народ и знать признали его своим государем, а Переяславец – стольным городом. У бывшего царя, Петра, сидящего сейчас в бывшей столице, Преславе, нет армии и нет подданных. Святослав оставил этому жалкому старцу жизнь, свободу и небольшой кусочек страны лишь из милосердия. Вот и всё.

– Должна заявить, что я нахожу это разъяснение весьма точным и справедливым, – произнесла Феофано и улыбнулась Гийому. Тот в третий раз поклонился. Придав своему лицу суровое выражение, логофет спросил у царицы:

– Это твоё окончательное решение, госпожа моя?

– Да. Мы будем платить Святославу дань, как царю Болгарии. Всякий, кто попытается затянуть исполнение моего приказа, будет наказан. Срочно займись оформлением всех бумаг, которые я должна подписать в связи с этим делом. Золото в слитках должно быть передано послам не позднее, чем…

– Послезавтра, – тихо, но убедительно перебил Лев Мелентий, склонившись к уху царицы, – прошу тебя, венценосная! Это очень сложное дело.

– Ну хорошо, послезавтра. Надеюсь, ты понимаешь, магистр, что я никаких отсрочек больше не допущу?

– Всё будет исполнено, госпожа.

– Послов этих одарить, и одарить щедро. Они мне очень понравились.

Завершая фразу, императрица смотрела лишь на Гийома. Смотрела так, что тридцатилетний франк, весьма искушённый во взглядовых поединках с женщинами, смутился и опустил глаза. Она засмеялась. Он покраснел. Рагдай много раз потом вспоминал этот разговор Гийома и Феофано. Да, разговор без слов, который никто, кроме них, не понял и не услышал. А ведь, казалось бы, что может быть яснее? Но только через три с половиной года Рагдаю стало понятно всё.

– Спасибо тебе, царица, – прервал, наконец, Гийом слишком затянувшееся молчание, потому что пора было уходить, – мы скажем нашему князю, что ты была благосклонна к нам.

– Хорошо, можете идти.

За дверьми была целая толпа каких-то людей. Видимо, они пришли на приём к царице. Дворцовый служащий длинными коридорами вывел русских послов во двор и открыл им дверь в крепостной стене. Покинув дворец, Гийом и Рагдай побрели к северным воротам. Стоял конец октября, но было тепло, как на Руси – в мае. Светило солнце. В церквах звонили к обедне. Люди спешили к ним, оттого на улицах было тесно. Долго послы шли молча. Гийом глядел себе под ноги, а Рагдай вертел головой. Его впечатляла красота статуй, дворцов и храмов. Вдруг он увидел очень красивую женщину в драгоценных одеждах, которая шла по городу с двумя слугами. Возвратившись мыслями к Феофано, Рагдай спросил у Гийома: