Торги на рынке заканчивались, но было там ещё многолюдно. Первый же человек, у которого Рагдай спросил, где торгует Шмойла, одним движением глаз указал ему на большую лавку с уже закрытыми ставнями, но распахнутыми дверями. Войдя в неё, Рагдай очутился среди груд ящиков и тюков. Протиснувшись между ними, он оказался перед столом. За столом сидели два молодых приказчика и Маришка. Он сразу её узнал, хоть встречался с нею всего лишь раз или два. Она узнала его.

– Зарезать! – хрипло вскричала она, поднявшись, – он – враг Равула!

Молниеносно вынув ножи из-за голенищ, приказчики кинулись на Рагдая. Он отступил и обнажил меч. Маришка пыталась отпереть ставни, от спешки ломая ногти. Ей это удалось. Она бросилась в окно головой вперёд, однако Рагдай, успевший к этому времени заколоть обоих приказчиков, ухватил её за ноги и втащил обратно. Она отчаянно вырывалась, визжала истошным голосом, попыталась больно пнуть Рагдая ногой. Пускала в ход зубы. Пришлось Рагдаю вполсилы сдавить ей пальцами шею возле ушей. Она захрипела.

– Если не успокоишься – сверну шею, – предупредил Рагдай, слегка разжав пальцы, – всё поняла?

– Чего ты от меня хочешь? – заверещала она, сильно заикаясь. Он отпустил её и велел ей лечь на живот. Она подчинилась. Сорвав с неё поясок, он крепко связал ей за спиной руки и огляделся. В углу валялся мешок – огромный, туго набитый чем-то. Шагнув к нему через лужу крови, Рагдай схватил его за углы, высоко поднял и встряхнул. Посыпалось дорогое тряпьё. Взяв из его груды кафтан, Рагдай отодрал от него рукав и полностью затолкал его в рот Маришке. Её саму, невзирая на протестующее мычание, целиком засунул в мешок, который потом туго завязал, взвалил на плечо и вынес из лавки, не обращая внимания на прохожих. Те вмешиваться не стали. Гнедой текинец понуро опустил голову, догадавшись, что ему предстоит. Уложив Маришку в мешке животом на холку текинца, Рагдай поднялся в седло и дал коню шпоры. Тот пошёл рысью. Длинные ноги Маришки болтались с правой его стороны, а всё остальное – с левой.

Ворота города были ещё открыты, хоть считаные мгновения отделяли сумеречную серость от ночной мглы. На небе горели звёзды. Рагдаю всегда казалось, что звёзды глядят на Переяславль как-то особенно нежно, трепетно. Он погнал коня к устью Трубежа, где плакучие ивы трогали ветками омуты. Из берёзовых рощ, стоявших повыше, звенели на всю округу дивные соловьиные трели. Трубеж вливался в Альту двумя потоками, разделёнными островком с песчаными берегами. На нём рос тополь невиданной высоты. В его густых сучьях любили вить гнёзда аисты.