– А давайте, братцы, ворвёмся в этот клоповник, да налетим на терем Малуши, да разнесём его в пух и прах, а её саму догола разденем да и погоним кнутами впереди нас до самого Новгорода! Вот уж будет потеха нашей красавице Светозаре! Вот посмеётся она, когда голая Малуша с исполосованной задницей подбежит к самому крыльцу её терема!

– А ведь верно! – крикнул Талут в великой досаде, что не ему пришла в голову столь блестящая мысль. Турангот ответил:

– Малушу в Любече охраняют пятьсот бойцов. Боюсь, что не мы её, а она нас кнутами исполосует, если мы сунемся сейчас в город.

– А ты, Дорош, что на это скажешь? – спросил один из киевских атаманов, которого за щеголеватость и важность прозвали Лаптем.

– Я думаю, нам не следует любоваться на голый зад жены Святослава, даже и бывшей, – сказал Дорош, – князь может приревновать.

Все двести ватажников засмеялись.

– Не слышал я, чтоб он за три года её ревновал хоть раз, – заметил другой атаман, по прозвищу Студень, – а ведь она – сучонка блудливая! Даже очень.

– Он был с Роксаной почти все эти три года, – напомнил кто-то из новгородцев, – а сейчас кто ж знает, какие струнки взыграют у него в сердце?

– Довольно будет с нас её золота, – кончил спор Турангот.

Ещё с полчаса разбойники отдыхали, следя за пристанью. К ней причаливали ладьи, но пока не те. Лошади паслись. Талут, в очередной раз завладев всеобщим вниманием, врал о том, как он, будучи самым главным послом Святослава в Константинополе, соблазнил там саму царицу.

– И как она? – поинтересовался Улеб под хохот всех остальных, ещё не привыкших не обращать внимания на Талута.

– Да ничего особенного в ней нет, – махнул тот рукою, – сиськи такие, как будто ей лет тринадцать! Лицо красивое, только рот уж очень велик. В нём нет двух зубов. Хорошо, не на видном месте!

– А ты-то ей приглянулся чем?

Все разом затихли, рассчитывая услышать какое-нибудь ещё забавное хвастовство. Однако Талут, поняв, что ему не верят, решил для правдоподобия наступить на горло своей натуре:

– Да, видать, тем, что я был послом Святослава. Ведь от меня одного зависело, двинется он на Константинополь или повременит месяцок-другой.

– Ох, здоров ты врать! – невесело покачал головой Дорош. Он глядел на Днепр, вспененный ветром. Но не туда уж надо было глядеть. По большой дороге ползли два воза с зерном, влекомые притомившимися быками. И вдруг на ней появились, выехав из берёзовых рощ, которые далеко вдоль неё тянулись, десятки вооружённых всадников.

– Это наши! – вскрикнул Талут, поднимаясь на ноги. Было ясно, что он имеет в виду. Все тут же вскочили, бросились к лошадям. А княжеские дружинники, повернув коней, скакали к бугру.