Роман поглядел на брата, боясь, что тот растеряется. Но Бориса трудно было застать врасплох. Он ответил:

– Я никогда не владел ни тем, ни другим, Святослав. Мне трудно судить об этом. Спроси патрикия Иоанна. Он хорошо разбирается в женщинах и мужчинах, в боевой тактике и в любовной стратегии.

– Мой приятель Рагнар – не просто хороший тысяцкий, он отличный товарищ, – проговорил Калокир, – вы все это знаете. Если князь считает возможным сделать ему подарок, то я не вижу в этом ничего странного и нелепого.

– И я тоже! – вскричал Ратмир, подставляя чашу служанке, – в конце концов, баба с возу – кобыле легче! Разве не так?

– Что правда, то правда, – подтвердил князь, кладя в белозубый ротик сидевшей у него на коленях девушки кусок мяса, а затем – несколько виноградных ягод. Даже не прожевав всё это, красотка сжала губами его безымянный палец и очень громко зачмокала. Тут уж тысяцкие все разом развеселились. Икмор взревел таким хохотом, что задребезжали розовые стекляшки в оконных рамах. Взглянув на своих сестёр, которые с трогательной мольбой сложили ладони и закатили глаза, юный царь Борис сказал Святославу:

– Высокородный мой брат! За окном смеркается. Ты позволишь мне проводить царевен в опочивальню?

– А разве нет для этого слуг? – удивился князь. Борис объяснил, что царский дворец огромен, а слуг из-за крайней бедности в нём осталось не больше сотни, их не докличешься. Святослав позволил ему уйти вместе с сёстрами. К ним присоединился и царский брат. Плотно затворив за собою двери и идя вдаль по длинному коридору к своим покоям, отпрыски умершего Петра ещё долго слышали за спиной весёлые крики, хохот и громкий, но вполне радостный женский визг. Судя по нему, тысяцкие также взялись ублажать служанок.

Настала ночь. Когда все царевны были благополучно переданы с рук на руки камеристкам в монашеских одеяниях, оба брата решили, что надо им вернуться за стол, дабы никого не обидеть. Но, приближаясь к трапезной зале, они отчётливо уловили, что шум усиливается. Навстречу по коридору бежали стражники. Они с ужасом объяснили Борису и его брату, что к тысяцким присоединились другие воины, разбежавшиеся по городу в поисках жриц любви. То, что эти поиски увенчались большим успехом, не подлежало сомнению.

– Надо всё же нам пойти спать, – предложил Роман, – я думаю, что на нас никто не обидеться, если мы поступим именно так.

– Да, о нас едва ли кто-нибудь вспомнит, – с надеждой перекрестился Борис. Они разошлись по комнатам.

Царь имел привычку молиться перед отходом ко сну. Когда он уже собирался встать на колени перед иконами, озарёнными огоньком лампады из потускневшего серебра, в спальню постучался слуга. Он сказал Борису, что его хочет видеть какой-то викинг.