– Она меня предала, – тихо возразила императрица, как бы оправдываясь. Её собеседник топнул ногой.

– При чём здесь она? Выходить ей замуж или не выходить – решает её отец, Константин-патрикий! А его брат – Варда Склир! Великий доместик, командующий всей армией! Как могла ты унизить его племянницу? Если ты не желаешь, чтобы она выходила замуж, то объяви об этом её родне, и никакой свадьбы не будет. Зачем бить девушку?

– Я могла её и убить! – почти с прежней силой вышла из себя Феофано, – я ей позволила мыть мне ноги! Она была этим счастлива! Они все гордятся возможностью это делать! И её родственник, о котором ты говоришь – мой слуга, мой раб! Я ему доверила армию, потому что она принадлежит мне! Да, да, они все: магистры, патрикии, анфипаты – мои рабы, чёрт возьми! А про остальных, включая тебя, и говорить нечего! Я – царица! Так решил Бог! Ты что, споришь с Богом? Да я тебя на костёр отправлю прямо сейчас!

– Но ведь она белокурая, – решил сдать позиции секретарь, – кто мне говорил вчера утром, что ни одна блондинка не стоит даже того, чтоб на неё плюнуть?

– Я говорила. Как раз поэтому я её наказала тростью. Будь она смуглая – я взяла бы кнут, а не трость!

– Ну-ну, успокойся, моя красавица! Объясни, почему ты в таком наряде? Решила подражать мужу?

Зелёный взгляд Феофано слегка остыл. Она суетливо прошлась по комнате, обнимая себя за локти, как будто ей было зябко. Остановилась.

– Нет. Я хочу уйти в монастырь. Знаешь, почему? Потому, что все вы мне опостылели! Будьте прокляты! Провалитесь в ад!

– Что за вздор?

– Не смей меня оскорблять! И не смей допрашивать! Отвечай мне сам: что случилось? Ты убеждён, что будет война?

– Считай, что она уже началась. Идёт полным ходом. Не далее как вчера к нам прибыл гонец от русского князя. Война объявлена.

– Мой супруг об этом осведомлен?

– Нет, конечно! Ты что, рехнулась, моя хорошая? Если он об этом узнает, то, чего доброго, снимет чёрный подрясник, наденет латы, и все военные в один миг сплотятся вокруг него! Этого никак нельзя допустить.

Феофано вздрогнула и потёрла ладонью лоб, на который падали пряди рыжих волос.

– Что правда, то правда. И, стало быть, Лев Мелентий тоже не знает о том, что война объявлена?

– Нет, не знает. Он мне велел просить твоего согласия на уплату двухкратной дани русскому князю. Он думает, что с ним можно договориться.

– Это не так?

– Нет, это не так. Святослав ещё по ту сторону Балкан, но он со дня на день войдёт во Фракию. Калокир настроен решительно.

– Калокир? – воскликнула Феофано, ударив розовой пяткой в мраморный пол, – чтоб он провалился, этот проклятый дьявол! Никифор! А ты уверен, что логофет не ведёт двойную игру? Разве его так легко обмануть? Он ведь не дурак, совсем не дурак!