– Перестаньте, – поморщился василевс, – сейчас не до выяснения, что с чего когда начиналось! Я вот что хотел спросить у тебя, магистр …

Тут все увидели Феофано. Она входила в воинском одеянии – сапоги, рейтузы, лёгкие латы, синий атласный плащ и золотой шлем. На поясе Феофано висела кривая сабля. Высокий телохранитель, шагавший чуть позади, был экипирован столь же блистательно. Все в нём узнали Кремену, которая за три дня успела всем надоесть своими лягушками и попытками убить каждого, кто смотрел на неё скептически.

– Анемас тебя уже не сопровождает? – спросил Никифор Второй, внимательно оглядев супругу и её спутницу, когда те, не дойдя десятка шагов до трона, остановились и усмехнулись, – ты что, переподчинила его кому-то?

– Помощнику легатория, – продолжая глядеть вперёд, махнула царица левой рукой в сторону Игнатия Нарфика, – пусть он ловит на улицах проституток! Кто знает – может быть, это дело разбудит в нём что-нибудь мужское? Да, кстати, о мужских качествах! Я пришла сюда говорить именно о них.

Никто из присутствующих не выразил удивления. Все привыкли к выходкам Феофано. Она продолжила, указав сперва на Кремену:

– Вот перед вами любовница Святослава! Она от него сбежала. Он дурно с ней обращался. Он её бил! А логофет хочет, чтоб я этому скоту отдалась.

– Прости, венценосная, но я вовсе этого не хочу, – мягко возразил Лев Мелентий, в то время как остальные кротко вздохнули, и лишь один протосинкел осмелился покачать головой, – клянусь, у меня и в мыслях такого не было!

– Было, было! И есть. Кому ты морочишь голову? Всё логично. Пять лет назад ты отдал варвару Климаты. Затем при помощи подлеца калокира ты подарил ему и Дунай, приплатив к подарку полторы тысячи фунтов золота в слитках! Сейчас ты доволен тем, что он захватил южную Болгарию и Балканы, готов за это ему прибавить ещё два-три сундука моих личных денег! А что же случится завтра? А я скажу тебе. Завтра этот дикарь вторгнется во Фракию и объявит её своею! А послезавтра он прикарманит Константинополь, и ты предложишь ему устроить в храме святой Софии конюшню, а меня взять в наложницы! Меня, мать ваших василевсов и их сестры! Магистры, патрикии! Неужели вы это стерпите? Боже мой!

– На каждом пиру Святослав клянётся, что так и будет, – прозвучал звонкий голос Кремены. Только её свидетельства Феофано и не хватало, чтобы закрыть свой ангельский лик руками и испустить страдальческий стон на всю центральную часть дворца. При этом она очень хорошо понимала, что ни к каким серьёзным последствиям эта сцена не приведёт – все слишком привыкли к её спектаклям. Но ей того и не нужно было. Если бы в её планы входило открыть вулкан, она привела бы с собой Рагнара да бросила бы к ногам патрикиев и магистров его посольские грамоты. Ей хотелось добиться лишь одного: чтобы от неё временно отстали с выплатой дани, сочтя её перевозбудившейся от знакомства с Кременой. Слушая тишину, которая воцарилась после её истошного крика, императрица смекнула, что ей это удалось. Прервал тяжкое молчание василевс, которому не терпелось закончить мероприятие.