– Феофано, – произнёс он, устало зашевелившись на своём троне, – а для чего ты надела воинские доспехи и опоясалась саблей? Ты что, решила вдвоём со своей подругой идти на битву со скифами?

– Разумеется! – истерично выдохнула царица, убрав ладони от своего пылающего лица, – а кому ещё с ними биться, если не нам? Я уже сказала, что шла сюда говорить с мужчинами о делах, касающихся мужчин. Но где же мужчины? Мне кажется, их здесь нет. Кремена, ты видишь хоть одного? Лично я не вижу! Мужчины с негодованием отдубасили бы того, в чью голову пришла мысль о мирных переговорах с варварами!

Умолкнув, царица вдруг поняла, что перестаралась. Многие царедворцы и даже военачальники опустили головы, чтобы скрыть от неё улыбки. Никифор Фока прикинулся, что зевает. Только один логофет хранил благодушие и учтивость.

– Императрица, – снова заговорил он мягким и тихим голосом, – всем известно, что каждое твоё слово – свято. Но ты изволила пошутить. Конечно, мы все здесь виновны в том, что варвары подступили вплотную к нашим границам. Но существует закон: любые переговоры возможны, пока граница служит фактической линией разделения. А как только враги вторгаются внутрь страны, надо брать оружие и сражаться! Я буду первым, кто это сделает. И любой из тех, кого ты здесь видишь, даст тебе слово, что он за тебя умрёт, притом без малейшего колебания!

– Тьфу на вас, – сказала в ответ царица и убежала, звеня своими доспехами. Вслед за ней умчалась Кремена.

Заняться им было нечем, а дурь девать было некуда. Пробежавшись по мраморной галерее, которая опоясывала всё западное крыло дворца напротив святой Софии, они взошли по узкой винтовой лестнице без перил на самую верхотуру угловой башни с зубцами. Ветер там дул такой, что им нужно было кричать, чтоб слышать друг друга. Башня не уступала по высоте ни одной из башен северных укреплений Константинополя, возводившихся наиболее основательно. С неё полностью открывался вид на Константинополь, проливы и оконечности двух морей. Моря бушевали, в пену и вдребезги разбивая свои валы о громады скал и снова на них взлетая. Рёв стоял оглушительный.

– Погляди туда! – вскричала царица, протянув руку в сторону Средиземноморья. Она при этом так навалилась грудью на каменный парапет, что ноги болтались в воздухе.

– Видишь, видишь? – восторженно повторяла она сквозь вой, рёв и грохот, – вон там, вдали!

– Ничего не вижу! – обрушился прямо в ухо ей вопль Кремены, – что там такое?

– Корабль там!

– Ну и что?

– Как он не потонет при таком шторме?

– Да нету там корабля! Он тебе мерещится спьяну!