Придя в себя, купец объявил, что хотел бы лично вознаградить всех храбрых жителей славного города, спасших его от полного разорения. Весть об этом разнеслась по всей Рязани в тот же день. Охотников до награды нашлось предостаточно, но араб был дотошен и поначалу детально выяснял, где именно был этот человек во время тушения пожара, а главное — какие вещи он помогал выносить с купеческого двора. Лишь после этого, окончательно убедившись в том, что сидящий перед ним и впрямь участвовал в тушении огня, торговец протягивал ему со скорбным видом одну крохотную резану. Затем Ибн аль-Рашид многозначительно встряхивал туго набитый мешочек, который издавал приятный мелодичный звон, и уверял, что отдаст все его содержимое — пяток гривен, причем новгородских[139] — в обмен на маленький деревянный ларец, бесследно исчезнувший во время пожара. Мол, сам по себе он не стоит и десятка кун, но дорог ему исключительно как память о единственном младшем брате, безвременно усопшем десять лет назад.

Более того, спустя день он увеличил цену до десятка гривен. Правда, помогло это мало и ларец все равно не нашелся.

Поначалу, когда весть об окончательно спятившем купце долетела до ушей Константина, он не придал ей никакого значения — мало ли у кого какая блажь. К тому же память о любимом брате дорогого стоит, а уж чего-чего, но денег у старейшины Хорезмского землячества предостаточно, и коли ему нравится ими сорить — пускай, авось шустрые рязанцы подметут. Однако потом до него долетели и другие вести, благодаря которым загадочное поведение араба предстало в ином свете…

Глава 20 Первый след Чингисхана

Глава 20

Первый след Чингисхана

В полотне обстоятельств всегда существуют швы. Пустота связывает их, как прочный тягучий клей. Находить ее — это у некоторых в крови. А иной не увидит, даже если пройдет по ней.

Их передал через Тимофея Малого извечный конкурент араба — Исаак бен Рафаил. Точнее, даже не передал, а так, зашел как-то в гости, прицениться к пшенице Малого, которую тот собирался везти в Господин Великий Новгород — у тех опять был недород, посему выгода обещала стать немалой. Торг не удался, поскольку жадный иудей не предложил и половины тех гривен, которые Тимофей рассчитывал выудить из новгородцев.

Но уходить просто так, не отведав ничего в гостях, невежливо, вот Исаак малость и задержался, попивая ароматный пахучий квасок, настоянный на смородиновом листу. А где квасок, там и неторопливая беседа — о том о сем. В ходе нее и выразил иудей свое изумление столь странным поведением араба.