— А коль слыхал, чего застыл как пенек?! Говорю ж, что без веревок не повесишь, а их у меня нет.

— Дак я чего?

— Дак ты того, — передразнил его Константин. — Ну-ка живо беги в свою избу да разыщи какую-нибудь покрепче.

Бусля закивал и опрометью припустился к своей избе.

— Еще притащит негодную, — проворчал Константин и уткнул палец в стоявшего рядом с Буслей. — У тебя лик посмышленее, так что давай-ка и ты к себе сбегай. — Но едва тот сорвался с места, как князь, глядя ему вслед, негромко прокомментировал неуклюжий бег: — Эдак он не раньше морковкина заговенья вернется. Ну-ка давай…

Угомонился он, лишь отправив еще троих — одного за веревками, а еще четверых за лавками, потому что надо же на что-то поставить каждого из будущих висельников. Только после этого он пришел к выводу, что вроде бы все, кто был больше прочих возмущен поступком Мстислава Глебовича и настроен на расправу решительнее остальных, удалены. Но успокаиваться рано, и он, снова обернувшись назад, радостно изумился:

— Ба-а, а попа-то забыли. — И сразу же последовал приказ очередному дружиннику: — Давай-ка его к остальным. — Но едва отправил, как спохватился, и эдаким доверительным тоном, вновь обращаясь к толпе и как бы советуясь с нею: — Но ежели у него дорожка мимо церкви лежит, отчего бы ему не дать помолиться в ней напоследок, а?

Ему не ответили, но он и не ждал, хотя и согласно кивнул, словно и впрямь получил его.

— Правильно, пусть помолится. Да, наверное, и князьям тоже надо дать исповедаться. Оно конечно, как ни кайся, а если душа черна, ты ее и в церкви никогда не отмоешь, но хоть немного от коросты грехов очистится. Ну-ка, беги к ним да скажи, что князь дозволяет в церковь заглянуть и помолиться.

И предпоследний дружинник, стоящий подле него, повинуясь приказанию, проворно побежал догонять ведомых к лесной опушке князей. А вот оставшегося Константин отправил в прямо противоположную сторону, приказав разузнать, где там обоз с припасами, который хоть и изрядно отстал на пути сюда, но уже давно должен был подъехать. А если он прибыл, но возницы встали на противоположной околице, то пусть немедля пригонят все сани сюда. И опять к толпе, но на сей раз заговорщически:

— Мыслю, что мой воевода не преминул и пяток бочонков доброго медку с собой прихватить. Сдается мне, убыток невелик, коли к завтрашнему дню там на один меньше окажется, а?

На сей раз толпа уже не безмолвствовала, но одобрительно загудела. То, что и требовалось.

Князь улыбнулся, но сразу же посерьезнел, только теперь обратив внимание на кузнечиху, по-прежнему сидящую на снегу в пяти шагах от него. Ах ты ж досада! И как это она выскочила у него из головы? К тому же женщина даже не вытиралась. Сейчас ее заметят остальные, увидят кровь, струящуюся у нее из разбитых острым кованым носком княжеского сапога губ, и… начнется второй акт той же пьесы, а он свой запас выдумок практически исчерпал.