— Два… два зуба… выбило, — еле выговаривает Катя, — выплюнула их…

С трудом завела мотор, — Кате говорю, чтобы она пошла в вагончик отдохнуть, я за нее поработаю. Катя отрицательно качает головой.

— Моторы все глохнут… ты другим помоги… — с трудом выговорила она.

Катя начинает работать, а я иду к машине Наумовой. Сестру не узнать.

Лицо осунулось, под глазами огромные синяки.

— Устала? — кричу ей.

— Небо с овчинку стало, — кричит она мне в ответ.

А я уже прислушиваюсь к стуку мотора, мне не нравится, как вздрагивает машина, как стучит мотор. Мне ясно: постукивают пальцы шатуна.

В пересменку перетягиваю подшипники у трактора Наумовой и заменяю пальцы шатуна, — они у нас с Колей заготовлены для всех тракторов.

Лежала на куске брезента под машиной, всюду грязь, пока лезла под трактор, вся извозилась, смотреть на меня страшно, по горло в грязи. Какое по горло, и лицо и башлык — все облеплено грязью.

За сутки наши трактора вспахали всего 24 гектара, бригада же Коноваловой 43! Каждая трактористка у них за смену вспахала 7,1 гектара, а у нас же только по четыре.

Но девчата духом не пали. Уставшие, промокшие, грязные, они упорно говорили:

— Ничего, выстоим!

24 апреля трактора наши не работали совсем, стояли в риге. Лил дождь. Даже со шпорами работать было невозможно, трактора буксовали. Машину Анисимовой выволакивали из грязи всей бригадой минут сорок. Нюра, подталкивая трактор сзади, два раза падала, но тут же вскакивала, грязная, мокрая, ругалась на чем свет стоит и снова толкала.

Завязла в грязи и машина Ани Стародымовой. Аня, жалея уставших девчат, никого не позвала к себе на помощь, билась одна часа два, но привела машину в ригу.

25 апреля выехали в поле. Работать можно было только со шпорами, но и с ними было очень тяжело пахать. За 25-е каждая трактористка вспахала только по 3,7 гектара, а у Кати Коноваловой и того меньше — по 3,3 — видать, дождь и у них.

Но вот ветер разогнал тучи, земля начала подсыхать, вконец измотанные девчата повеселели, решили нагнать упущенное, работали яростно.

Трактористки Кати Коноваловой упорно набирали темпы. 28 апреля они вспахали столько же, сколько и наши, а 29 — намного обогнали нас в суточной выработке.

В эти дни мы должны были послать сводку в свою 669-ю часть. Тут все девчата задумались, как быть. Более сумрачной, чем в тот момент, я не видела Кострикину никогда. Лицо у нее было замкнутым и злым, горящие темные глаза смотрели в одну точку.

— Девчата, давайте пропустим эту сводку, — предложила Катя, — а дней через пять, когда мы нагоним…