Во вторник вечером, пятого сентября, Варшаву покинул президент Игнаций Мосцицкий. В ночь с шестого на седьмое сентября Роман Умястовский, глава отдела пропаганды в штабе главнокомандующего, маршала Эдварда Рыдза-Смиглого, призвал гражданское население строить баррикады и защитные сооружения и отдал приказ: все мужчины, годные к ношению оружия, должны двинуться на восток, где они вступят в ряды армии. Около двух часов ночи польское правительство эвакуировалось из города. До этого радиостанция «Варшава I», расположенная в Рашине, уничтожила свое оборудование, чтобы оно не попало в руки врага. Тысячи мужчин, послушных приказу Умястовского, ушли из города. Те, кто остался, начали строить баррикады, укрепления и копать противотанковые рвы.

В четверг, седьмого сентября, группа сотрудников «Польского радио» запустила радиостанцию «Варшава II». С этого дня радиовыступления мэра Варшавы Стефана Стажиньского, призывавшего людей к стойкости и сопротивлению, стали повседневной частью жизни варшавян. Корчак сразу же вызвался сотрудничать с радиостанцией. Адриан Черниньский, работник Информационной службы радио, располагавшейся в редакции газеты «Антена» на Мазовецкой, вспоминал:

Когда он, маленький, в линялом пальто, зашел в помещение с выбитыми окнами, – тут же озарил все своим юмором и заразительной верой в то, что завтра будет лучше – нет!!! что сегодня вечером будет лучше, если разговаривал с нами днем, а если приходил ночью – что утром будет лучше. Не обращая внимания на рвущиеся снаряды, свистящие пули, он появлялся по нескольку раз в день, принося известия о тех, кто нуждался в помощи, и тех, кто хотел оказать помощь другим{366}.

Моя мать писала:

Он с воодушевлением, к ужасу матерей, обращался к варшавским детям с вдохновенными и безумными призывами. Учил их без суматохи, спокойно и мужественно спускаться в убежище во время тревоги, советовал, чтобы они тренировались спускаться туда, сохраняя полное самообладание, с закрытыми глазами, спокойно, без единого слова. Предлагал, о Боже, чтобы дети, несмотря на опасность бомб, помнили в те страшные дни о символе героизма – Могиле Неизвестного солдата и чтобы мужественно шли украшать эту могилу цветами{367}.

Голос Доктора оборвался на полуслове двадцать третьего сентября, в субботу, когда бомбы попали в электростанцию и радио перестало работать.

Весь сентябрь Варшаву постоянно бомбили, стреляли по людям из самолетов, обстреливали снарядами, пехота штурмовала город. Варшава защищалась. Гражданское население помогало солдатам, строя на улицах заграждения из колючей проволоки и баррикады. Но дальнейшее сопротивление становилось невозможным. Убитые и раненые исчислялись десятками тысяч. Не хватало амуниции, еды, перевязочного материала. Город горел. Тушить пожары не было возможности из-за поврежденных водопроводов. Не было электричества, поэтому средства связи не работали. Сотни людей, заваленных камнями, напрасно ждали помощи. Разбомбленные больницы не могли принять пострадавших. Мертвецов не успевали хоронить. Общие могилы появлялись на улицах, в скверах, во дворах.