Улица Хлодная, параллельная Крохмальной, до войны была одной из самых оживленных и привлекательных улиц столицы. Ее называли Маршалковской Западной Варшавы. Улица начиналась в Средместье как продолжение Электоральной, пересекала рабочий и еврейский район Воля, превращалась в Вольскую и выходила за город. Таким образом, она представляла собой главную артерию города, ведущую на запад. На отрезке, лежавшем в пределах Средместья, Хлодная была застроена элегантными многоэтажными домами, по ее центральной части проходило целых пять трамвайных линий, множество людей посещало тамошние кафе, рестораны, кинотеатры. Тех, кто искал удачной сделки или приключения, манил к себе крупнейший варшавский рынок на пересечении Хлодной и Товаровой, на площади Керцеля, известный в народе как Керцеляк.

Когда были обозначены границы «закрытого района», Хлодная получила статус «преимущественно арийской» улицы. В гетто попал только маленький отрезок между Желязной и Вроньей. Поляки были вынуждены освободить дома с 28 по 48 и с 25 по 42. На Хлодной, 33 располагалась Государственная мужская торговая школа имени Юзефа и Марии Рослер. Теперь ей нужно было покидать помещение. И Корчак совершил обмен с директором гимназии, Щепаном Боньковским, отдав в его распоряжение дом на Крохмальной. Обе стороны обещали друг другу заботиться о доверенном им имуществе и вернуться в свои помещения после войны. Здание гимназии было разрушено в 1944 году, во время Варшавского восстания. Дом сирот уцелел, но туда уже некому было возвращаться.

Эмилия Мантойффель, руководительница варшавского Центра здоровья и опеки над ребенком, по долгу службы посетила два еврейских приюта перед тем, как их отправили в гетто, и оставила отчет об этих визитах.

Незабываемо грустный образ являло собой в момент переезда Учреждение для евреев, ул. Вольская, 18. В обшарпанных, холодных залах сидели или лежали ослабшие, вконец отощавшие дети в грязных лохмотьях, с выражением безнадежной покорности в огромных, блестящих будто в горячке глазах. Директор, врач и другие работники уже не производили впечатления нормальных людей. Они старались деланной бодростью побороть глубочайшее отчаяние, в их глазах была страстная надежда на спасение и ужас от осознания того, что оно невозможно. <…>

В Доме сирот на ул. Крохмальной, 92 директор д-р Януш Корчак и его заместительница, п.Вильчинская, поразили меня своей силой духа и самообладанием. Типичный для доктора идеализм не покинул его и сейчас, он верил, что его дети будут спасены, и с наивной верой умолял директора Отдела опеки и здоровья <Яна Старчевского> доставить ему «через зеленую границу», т.е. через подземные переходы, – живую корову, чтобы он мог дать детям немного молока, и несколько бушелей картофеля; подобная доставка была совершенно невозможна в тогдашних условиях{381}.