Я был в ежедневных сношениях с нашими докторами. Все они переживали подъем духа, желали всей душой продолжать свою работу. Заразные бараки, устроенные моей женой в начале эпидемии, были нами временно закрыты еще в августе ввиду прекращения эпидемии, а также того обстоятельства, что с тех пор в Нише на средства Терещенко открылся обширный госпиталь Александрийской общины для лечения заразных болезней. На долю этого госпиталя выпало немного работы, ибо он прибыл в мае, когда эпидемия уже затихла. Между тем, по своему составу и оборудованию, это был первоклассный госпиталь. Старший врач доктор Спасский только что закончил оборудование павильонов для больных. Когда я поставил вопрос об эвакуации, то он, переговорив со своими сослуживцами и сестрами, заявил, что они хотели бы остаться даже в случае занятия болгарами Ниша. К тому же решению пришел доктор Софотеров. Что касается московского госпиталя, то я полагал, что ему лучше эвакуироваться. Состав сестер был не из профессиональных сестер милосердия, а большей частью из молоденьких девушек, родители коих доверили своих дочерей моей жене. Мне не хотелось оставлять их в Нише; сами они решили работать до той минуты, когда городу будет угрожать непосредственно занятие неприятелем, и тогда направиться туда же, куда и все двинутся. В их распоряжение сербская санитарная команда предоставила грузовой автомобиль. Кроме того, у нас в Нише при санитарной организации имелись повозки и волы, которые предполагалось использовать для перевозки поклажи.

Вопрос о том, оставаться или уезжать из Ниша и куда именно, обсуждался ежедневно в бесконечных и малопроизводительных совещаниях Совета министров. В этой бесполезной болтовне несчастные министры, привыкшие, как и все сербы, очень много говорить, отводили душу. Каждый день они перерешали то, к чему приходили накануне. Иностранные миссии получили из Министерства иностранных дел ноту, приглашавшую их приготовить тяжелый багаж для отправки его 1 октября через посредство министерства по назначению, которое было еще неизвестно. Вначале они было остановились на Монастыре. Я даже телеграфировал нашему консулу в этом городе, чтобы задержать для себя помещение. Отъезд был назначен на 4 октября, но по недостатку вагонов вследствие передвижения войск пришлось отложить. Тем временем болгары, как и следовало ожидать, перерезали железнодорожное сообщение.

Тогда решили эвакуировать миссии и правительственные учреждения временно в Кральево[208], а там дальше – как видно будет. Это половинчатое решение было самое неудовлетворительное, ибо Кральево лежало на узкоколейной дороге и по самой географии могло быть только этапом. Само правительство не решалось еще покинуть Ниш, дабы не усилить еще больше ропот населения, которое сказало бы, что министры думают только о том, как себя спасти.