Оставшись один, долго скитался, переживая время между постоянными опасностями и волнениями и лишениями, порой изнемогая от голода и слабости. На пути попадались реки, которые приходилось переплывать. Так прошло 18 суток. Наконец однажды дошел до какого-то столба, стоявшего на холме. По всему казалось, что близка уже граница Швейцарии. «Подхожу я к столбу. Стараюсь в темноте разглядеть надпись и вдруг к ужасу моему вижу, что с другой стороны к тому же столбу подходит и совсем близко часовой с ружьем, в каске. Я в него вглядываюсь, а он в меня вглядывается. Я его испугался, но вижу, что и он меня боится. А на мне после всех скитаний в воде и на суше, в колючих кустарниках висят лохмотья, весь я всклокоченный, обросший бородой, с воспаленным взглядом; я понял, что вид у меня ужасный, что молодой парень часовой, встретив меня ночью в пустынном месте, испугался вроде как привиденья. Все это промелькнуло в голове, и я закричал на него ужасным голосом. Немец действительно шарахнулся и в свою очередь закричал и выстрелил в воздух, очевидно призывая помощь. Я бросился с холма, где был столб, вниз в ржаное поле и, пробежав немного, спрятался во ржи. Скоро мимо меня промчались велосипедисты. Я прождал довольно долго. Потом опять пополз к столбу, хотя он был на холме и меня могли увидеть. Но я должен был узнать, где я. Я полз часа четыре. Наконец достиг столба, прочел надпись. Это была граница Швейцарии. Когда я встретил часового, я был уже на швейцарской территории, а потом от него кинулся на германскую землю, сам того не зная. Теперь я был спасен. Я пошел прямо по дороге до первой деревушки, где заявил, кто я. Оттуда меня доставили в Берн. Прибыв туда, я слег от нервных потрясений и пролежал две недели, потом, оправившись, отправился в Париж, а теперь еду в Россию».

Теперь, вспоминая этот рассказ больше чем год спустя и после стольких событий и впечатлений, я конечно не упомню и не могу передать подробностей, которые невольно переживались во время рассказа, в котором чувствовалась полная правдивость и простота. Сколько пережил этот человек и какое счастье ждало его на границе России.

Через Кральево проходили все беженцы. Там же я встретил один из наших отрядов моряков, ставивших на Дунае минные заграждения. Моряки задержались на несколько дней. Между ними нашелся один прекрасный сапожник. Я воспользовался этим, чтобы заказать ему валенки. Он мне сделал их великолепно, такие высокие, что закрывали всю ногу и прикреплялись к поясу. В горах это очень пригодилось, когда приходилось ехать. Там же я постарался вообще купить, что мог, для дороги, к которой мы, в сущности, совсем не приготовились в Нише. Одна из самых полезных вещей оказалась шерстяная фуфайка, хотя и дамская. Я в ней проехал всю последующую дорогу. Также весьма пригодился шоколад, который я также нашел в Кральеве.