Дорога была еще хуже. Я вышел из коляски и прошел верст 25 пешком, пользуясь чудной погодой. Дорога шла все время равниной, иногда переходила через селения. Удивительное впечатление оставляли эти албанские селения. Пустынные улицы, двухэтажные дома из серого камня, обнесенные оградою. Окон на улицу нет, все – во двор и только в верхнем этаже. Окна маленькие. Каждый дом или владение – вроде маленькой крепости. Видно, что окна приспособлены главным образом для стрельбы, а также с расчетом, чтобы осаждающий попадал своей пулей в потолок. Каким-то суровым средневековьем отзывалось от этих суровых строений, да и ото всей Албании. Нравы ее обитателей сложились в турецкое время, с плохими дорогами, по которым нелегко провозить артиллерию, с мусульманскими властями, которые не очень и хотели ссориться с этими дикарями, в которых скорее искали союзников против гяуров. Сербские регулярные войска и пушки быстро подавили восстание в крае в 1913 году. Через два года, когда мы проходили Албанские горы, воспоминания о жестокой расправе были еще слишком живучи в населении, еще не прошел трепет, объявший албанские дома и селения, хотя понемногу албанцы начали подымать головы, понимая, что перед ними не вчерашние укротители, а люди, бегущие от преследования неприятеля. В этом заключалась опасность положения. Еще в Митровице, как-то однажды, когда ко мне зашел по делу черногорский посланник, он встретился с человеком, у которого торговал лошадь. Миушкович спросил его, кто он такой. «До нынешнего дня я – серб», – отвечал последний. Было ясно, что этот недолго останется сербом.

Перед самыми Дечанами мне пришлось пройти большое албанское селение. Вскоре после него, поворотив налево, я увидел в ущелье между горами Дечанский храм…

Моя давнишняя мечта наконец осуществилась. Дечаны – это самая большая историческая святыня сербского народа, уцелевший чудом уголок минувшей славы и величия, памятник времени до Коссовской битвы{123}. В этом крае, где так прочно водворилось господство турок и албанцев, где всюду видишь минареты и очень редко – скромно ютящуюся церковь, особенно поражает вид этого великолепного храма разноцветного мрамора, строгого византийского стиля начала XIV века. Его как будто уберегли мощные горы, которые охраняют его, как часовые, прячущие его от нескромных взоров издалека.

В последнее десятилетие турецкого владычества Россия взяла под свою руку охрану Дечанского монастыря. По соглашению с сербами, там поселились русские монахи с Афона, сначала о. Кирилл из Белозерской обители, потом о. Варсонофий с братией. Сколько пришлось пережить нашим монахам за короткое время их сидения в Дечанах. Оставаясь безо всякой защиты, одни в глухой стороне, окруженные разбойниками, наши монахи сумели ужиться при всех передрягах. Сам о. Варсонофий был необыкновенно сметливый и находчивый русский человек; он умел не потеряться ни при каких самых трудных и даже порой фантастических условиях. Он изворачивался и с албанцами, которых заставил уважать себя и которых умел, когда нужно, задобрить, и с сербами и черногорцами, которые хотели извлечь всевозможные выгоды от пребывания в монастыре русских, но завистливо относились к самому факту утверждения русских монахов в их народном достоянии.